Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

В рамках этой цензорской власти эфорам принадлежал высший надзор за воспитанием юношества, в чем принимали участие и другие магистраты, скорее всего, непосредственно подчиненные эфорам (Xen. Lac. pol. 4. 6; Aelian. V. h. XII. 7). Ксенофонт рассказывает, что воспитатели (педономы) особенно строптивых и недисциплинированных юношей отводили к эфорам, которые подвергали их суровому наказанию, добиваясь того, чтобы у них «гнев никогда не пересиливал уважения к законам» (Lac. pol. 4. б. Пер. М.Н. Ботвинника).

Особенно тщательному надзору эфоров подлежали эфебы, т. е. те воспитанники, которые уже вышли из детского возраста и заканчивали свое обучение в спартанских школах-казармах. Эфоры регулярно проверяли их физическое состояние и внешний вид. По словам Элиана, «эфебам полагалось каждые десять дней голыми показываться эфорам. Если они были крепки и сильны, словно высеченные из камня, благодаря телесным упражнениям, то удостаивались одобрения. Если же эфоры замечали в них следы дряблости и рыхлости, связанные с наросшим от недостатка трудов жиром, юноши подвергались телесному наказанию. Эфоры ежедневно осматривали их одежду, следя, чтобы все в ней соответствовало установленным предписаниям» (V. h. XIV. 7. Пер. С.В. Поляковой). Эфоры заботились также о проведении в жизнь правил и норм, касающихся вступления в брак. Это было особенно важно при стремительно нарастающей в Спарте олигантропии. Эфоры руководили общественными праздниками и следили при этом, чтобы соблюдался запрет на музыкальные инновации (Xen. Hell. VI. 4. 16). Добавление месяца к календарю для сохранения его точности — другая обязанность эфоров, исходящая из их цензорских полномочий (Plut. Agis 16.1).

В ведении эфоров находились все финансовые дела спартанской общины, включая надзор за состоянием государственной казны, в которой, как правило, хранились лишь незначительные денежные суммы. Пустота государственной казны Спарты, о которой не раз говорили древние авторы (Thuc. I. 80. 4; 141. 3; Arist. Pol. II. 6. 23. 1271 b) [121] Царь Архидам перед началом Пелопоннесской войны убеждал спартанцев не ввязываться в военную авантюру, ссылаясь на то, что «денег ведь у нас и так не хватает, и казна у нас пуста, а собрать частные средства будет нелегко» (Thuc. I. 80.4). Согласен с Фукидидом и Аристотель: «Плохо обстоит дело у спартиатов и с государственными финансами: когда государству приходится вести большие войны, его казна оказывается пустой и взносы в нее поступают туго…» (Arist. Pol. II. 6. 23. 1271 b). , объясняется практически почти полным отсутствием какой-либо хозяйственной и торговой деятельности внутри самой Спарты. Кроме того, спартанцы не собирали с членов Пелопоннесской лиги регулярного денежного налога, наподобие фороса афинян. Ситуация изменилась только к концу Пелопоннесской войны, когда большие денежные суммы стали приходить в Спарту благодаря военной добыче, персидским субсидиям и вкладам союзников. Все эти средства поступали в ведение эфоров. Так, в 404 г. эфоры приняли деньги, дары и венки, собранные навархом Лисандром в Малой Азии (Plut. Lys. 16; Diod. ХIII. 106. 9). Есть, правда довольно позднее, свидетельство, что в обязанности эфоров входил также сбор какого-то ежемесячного налога (Plut. Agis 16). Что это был за налог, неизвестно, возможно, денежная часть взноса в сисситии.

Решения, принимаемые эфорами по имущественно-правовым процессам, весьма сильно увеличивали их влияние. По-видимому, такие процессы не были в Спарте большой редкостью. Недаром о спартанцах шла слава как о людях, проявлявших неуемную любовь к обогащению. Даже Гиппий, крупный спартанский офицер и герой сицилийской кампании, не удержался от казнокрадства и присвоил себе часть денег, отправленных с ним Лисандром для передачи эфорам. Изобличенный в преступлении, он, не дожидаясь суда, отправился в добровольное изгнание (Plut. Lys. 16–17). Деньги, похищенные им, эфоры конфисковали, и они пополнили государственную казну.

Пополнялась казна и с помощью штрафов. Это была весьма популярная форма наказания для имущих спартиатов. Эфоры обязаны были не только определять размер штрафов, но и лично взимать их (Xen. Lac. pol. 8. 4). Не исключено, что конфискация имущества и штрафы, налагаемые на царей и других богатых граждан, в определенные периоды спартанской истории были основным источником пополнения государственной казны. Величина штрафа зависела от имущественного положения обвиняемого. Хотя весьма вероятно, что в расчет могли брать не столько реальную платежеспособность обвиняемого, сколько его положение в обществе. Штрафы вполне могли носить статусный характер. Царей нередко присуждали к огромным штрафам — до 20 талантов (Schol. ad Aristoph. Nub. 859; Thuc. V. 63; Diod. ХII. 78). Такие же штрафы могли накладывать и на военачальников. Так, Фебид, по собственной инициативе захвативший в 382 г. Кадмею, был присужден к штрафу в 100 тысяч драхм (около 17 талантов) и отстранен от командования. Его наказали исключительно за самоуправство: ведь захват фиванской крепости он, во всяком случае по официальной версии, осуществил без санкции эфоров (Xen. Hell. V. 2. 32; Plut. Pelop. 6). Эфоры умудрились оштрафовать даже Агесилая (под надуманным предлогом) (Plut. Ages. 5), хотя именно с этим царем на протяжении всего его долгого царствования у эфоров не было никаких принципиальных разногласий.