Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Впрочем, с Эмилией Фёдоровной у Паши, очевидно, тоже не всё и не всегда складывается гладко. В конце апреля 1869 г. Майков сообщает Достоевскому: «У них там какие-то несогласия, о коих он (Исаев. – И. В. ) вам писать не хочет, да и я не советовал; напишет – вы встревожитесь, тоже напишете, придёт письмо, – а там уж перемололось и заварилось, может быть, новое. И опять писать! и опять то же! Впрочем, важного ничего нет» [1037]. Однако подобного рода известия чрезвычайно волнуют Достоевского. «Аполлон Николаевич, – просит он Майкова, – ради Бога, напишите мне о Паше и о том, какие у них дрязги с Эмилией Фёдоровной! Положим, это вздор, но для меня-то важно» [1038]. Это важно не потому, что он любит вникать в домашние сплетни и пересуды. Но по смерти брата Михаила Михайловича он остаётся старшим в роде – как по возрасту, так и по своему нравственному авторитету. Возложив на себя ответственность за Пашу и за семейство покойного брата, он пытается не только поддерживать их материально, но по мере сил наблюдать за сохранением семейного мира. Конечно, на расстоянии добиться этого достаточно трудно. Однако он понимает, что при всех местных недоумениях и обидах именно в нём стороны будут искать наиболее справедливого советчика и судью.

Но если Паша простодушен и не лукав, то этого нельзя сказать об Эмилии Фёдоровне. У неё, за долгие годы житья в Петербурге так и не научившейся изъясняться по-русски, достанет умения извлечь выгоду даже из общесемейных горестей и бед.

Когда Достоевский пишет Майкову, что не может без ужаса думать о положении несчастной Эмилии Фёдоровны, он имеет в виду отсутствие у неё сколько-нибудь надёжных источников существования. Это действительно так. Однако, как выяснилось недавно, вдова брата была не столь щепетильна.

В 1864 г. Михаил Михайлович Достоевский одалживает у мужа своей сестры Веры Михайловны, доктора А. П. Иванова, 40 акций Ярославской железной дороги. Гарантом этого московского займа выступает Фёдор Михайлович. Акции закладываются Михаилом Михайловичем за 5 тыс. рублей: деньги идут на поддержание «Эпохи». После смерти мужа Эмилия Фёдоровна выкупает акции за 3 тыс. рублей – не исключено, что на средства Фёдора Михайловича, – но ловко скрывает этот замечательный факт как от поручителя, так и от Ивановых, которым акции так и не возвращаются. До конца жизни Достоевский мучился этим долгом, полагая себя обязанным уплатить деньги семейству сестры, тем паче – после внезапной кончины А. П. Иванова в 1868 г. Поручитель ничего не ведал об истинном месте нахождения ценных бумаг [1039].

У Эмилии Фёдоровны есть старший сын Федя – Фёдор Михайлович-младший, как его называют в семье. «…Но не жестоко ли и не грубо ли с моей стороны, – восклицает Достоевский, – надеяться и взвалить всю заботу о семействе на бедного молодого человека, который слишком молод (ему, между прочим, 25 лет. – И. В. ), слишком бьётся, чтоб прокормить их, и, уж конечно, может потерять терпение, а это ведёт на дурную дорогу. Очень, очень может привести. Чем-нибудь помочь я должен и обязан» [1040].

Слова о дурной дороге произнесены не случайно.

Говоря о племяннике Феде, Достоевский тут же вспоминает и Пашу. В пользу последнего приводится один совершенно изумительный аргумент: «…невозможно молодому мальчику, несовершеннолетнему, жить своим трудом, это невозможно, нелепо и грубо с моей стороны. Жестоко».

Почему нигде не трудящийся и не обременённый учением 20-летний Павел Исаев не может заработать себе на хлеб – этот вопрос даже не обсуждается. Достоевский с горестью берёт на себя будущую вину за возможное приобщение юноши к общеполезному труду. Это он, жестокосердый отчим, не в состоянии обеспечить пасынку вольную и безбедную жизнь. Что, в свою очередь, может привести его на край пропасти: «Это значит толкать его на погибель; не вытерпит. А мне его Марья Дмитриевна завещала, последняя просьба её» [1041]. «Последнюю просьбу» он склонен толковать в самом расширительном смысле.

И Паша, и Фёдор Михайлович-младший – самые близкие ему люди, если иметь в виду молодое – мужское – поколение семьи. Он, кстати, крёстный отец своего полного тёзки.

В отношении Феди у писателя те же сокрушения, что и по адресу Паши. «Необразование ужасно гибельная вещь для Феди (консерватория, которую тот только что оставил, чтобы помогать семье, по-видимому, котируется у Достоевского не слишком высоко. – И. В. ). Конечно, ему скучно жить; при образовании и взгляд его был бы другой и самая тоска его была бы другая. Эта скука и тоска его, конечно, признак хорошей натуры, но в то же время может быть для него и гибельна, доведя его до какого-нибудь дурного дела; вот этого я боюсь за него» [1042].