Игорь Волгин - Ничей современник. Четыре круга Достоевского

Характерно, что род, на протяжении XVII–XIX вв. включавший в себя немало священнослужителей, в XX в. не дал ни одного.

Их не миновали ни мировые катаклизмы, ни семейные драмы; их не обошло одиночество. Они пережили революции и войны. Они были далеки от политики; среди них не сыскать знаменитостей. Это – обыкновенная Россия: именно та, которая порождает необыкновенных людей.

В семье Достоевских были по меньшей мере две насильственных смерти.

Одна – в 1839 г. (если Михаил Андреевич был-таки убит) и вторая – с переменой местами двух последних цифр – в 1893-м. Причем, как и убийство отца, смерть сестры Достоевского, семидесятилетней Варвары Михайловны, первоначально квалифицируется в качестве несчастного случая – хотя и прискорбного, но не имеющего криминального оттенка.

21 января 1893 г. обезображенный пламенем и всё еще тлеющий труп находят в пятикомнатной квартире её собственного московского дома: там Варвара Михайловна в полном одиночестве проживала последние годы. Полиция приходит к заключению – и информация об этом попадает в газеты, – что причиной пожара стала лопнувшая керосиновая лампа: пламя мгновенно охватило несчастную жертву.

В семейной хронике Достоевских отмечен подобный случай. В 1855 г. тетка писателя Екатерина Ставровская, будучи на девятом месяце беременности и находясь в церкви, фактически сгорела заживо: платье на ней вспыхнуло от церковной свечи. Спасти её не смогли. Что ж говорить о Варваре Михайловне – дело происходило без свидетелей. Выяснилось, однако, что это убийство. Карепина была задушена дворником и его подручным: само собой, они польстились на деньги покойной. Труп облили керосином и подожгли. Местным Порфириям Петровичам, видимо, не составило труда обнаружить весьма неискусно сокрытую истину.

Конечно, велик соблазн соотнести происшествие с сюжетом «Преступления и наказания». Тем более что Любовь Фёдоровна настоятельно подчеркивает патологическую скупость сестры своего отца и даже именует её в этой связи «бедной помешанной». Однако эти уверения опровергаются другими свидетельствами. Брат Андрей Михайлович, который по смерти Ф. М. Достоевского как бы принял на себя миссию хранителя фамильной чести, публично выступает в защиту старшей сестры. Он утверждает, что, жестоко стесняя себя буквально во всём, Варвара Михайловна никогда не отказывала в помощи своим близким – в частности, содержала многочисленное семейство дочери. По свидетельству крестницы, «настоящая московская тетушка» любила потчевать родственников и гостей. Она была музыкальна. Всё это никак не тянет на «старуху-процентщицу», хотя образ жизни Карепиной в её последние годы и даёт известные основания для сближений такого рода.

Изо всех сестёр с Варварой Михайловной отношения у Достоевского, пожалуй, наиболее близкие. По словам младшего брата, Андрея Михайловича, он любил её как сестру и уважал «как женщину редкого ума и твёрдого характера». Вдова, обременённая детьми, она посылает ему в Семипалатинск свою скромную лепту. Именно ей сообщает Достоевский «план» своего первого брака – делает старшую из сестёр своим конфидентом. Именно ей доверяет он довести до сведения «москвичей» этот в высшей степени несвоевременный с их точки зрения прожект.

Варвара Михайловна была добрым и преданным другом. На протяжении жизни брат ни разу не упрекнул ее ни в чём.

«Я её люблю; она славная сестра и чудесный человек», – скажет он за два месяца до собственной смерти. «Ты один вспомнил обо мне 4 декабря (в день её именин; это письмо Достоевского неизвестно. – И. В. ), – пишет она брату в первый день нового 1881 г. – Все мы разбросаны в разных городах и живем точно чужие… Крепись и мужайся, милый мой братику, ведь мы с тобой не Бог знает какие старики. Бог даст поживём». После этого Бог даст ему ещё четыре недели.

Родившаяся в 1822 г., годом позже брата Фёдора, она вместе с ним, а также с Михаилом и, отчасти, Андреем принадлежала к первому, старшему поколению детей: здесь крепки именно горизонтальные связи.

Судьба сестры Вареньки волновала Достоевского.

Круглая сирота, она выйдет замуж семнадцати лет – за П. А. Карепина: первый брак среди всех братьев и сестер. Двадцать пять тысяч, полученных в приданое от Куманиных, очевидно, сыграли в этом замужестве не самую последнюю роль. Во всяком случае, так мог полагать брат Фёдор Михайлович, которому никогда не доведётся увидеть сорокачетырехлетнего вдовца, мужа его сестры. Однако они переписывались.