Пол Картледж - Спартанцы - Герои, изменившие ход истории. Фермопилы - Битва, изменившая ход истории

Отдельное упоминание Леонида и его «бесценного наследия Мужества и Славы» наводит на мысль о характерном спартанском духе [134]. Однако цветистость и длина панегирика всем павшим в Фермопилах грекам отчетливо не в спартанском стиле. Сравните элегический куплет (строка, написанная гекзаметром, за которой следует пентаметр), также заказанный Дельфийской Амфиктионией. Этот куплет, цитируемый Геродотом и, с незначительными вариациями, другими, предназначался только для спартанцев:

Цитирую блестящий комментарий Анны Дэйвис: «Этот элегический куплет обязан своей выразительностью сочетанию прозрачности синтаксиса с поэтичностью и метрической виртуозностью. Музыка воплотилась в высеченном в камне языке. Порыв чувства сдерживается и преобразуется в две строки, содержащие весть, которая не является ни хвастовством, ни вымыслом, поскольку это факт». (Davies 1981). В частности, «их законам» является переводом греческого слова rhêmasi , дательного падежа от rhêma , слова, имеющего тот же корень, что и rhêtra , имеющего специфически спартанский аромат. Оно означает все, что было произнесено, так что его значение охватывает диапазон от «закона» до «пророчества». Аудитории Симонида слышались отзвуки великого элегиста Спарты Тиртея (использовавшего выражение euthaiais rhêtrais — «прямыми словами») и аллюзия на так называемую Великую Ретру (поскольку были и другие, малые), приписываемую прославленному — или, скорее, легендарному — древнему законодателю Спарты Ликургу. Последнее слово куплета — pethomenoi , причастие, означающее «покоряющиеся». Спартанская покорность была, в некотором смысле, главной задачей agogê , «приручающей» системы воспитания.

Не меньший интерес, чем эти два стихотворения, вызывает недавняя находка еще одного произведения Симонида, частично сохранившаяся на папирусе. Это свидетельствует о том, насколько прочно два его стихотворения на тему Фермопил укоренились в Спарте. На этот раз ему заказали, по-видимому, спартанцы или, по крайней мере, некий спартанец, большую эпическую поэму о Платейском сражении 479 года, окончательно решившем исход войны с Персией на суше в пользу греков. Основным побуждением поэмы было изобразить победоносных греков, как если бы они были вернувшимися к жизни героями Гомера, и средствами поэмы-панегирика даровать им такую же бессмертную славу, которую Гомер даровал Ахиллу и прочим греческим героям Троянской войны (см., например, фрагмент 11.20–5). Неожиданная находка этого стихотворения помогает нам лучше понять точную силу реакции Фукидида на «мифическое» в истории, даже если оно незаслуженно создало у него предвзятое представление об уникальном непоследовательном Геродотовом сочетании мифического и исторического.

Ни один спартанец не был больше заинтересован в прославлении и увековечении своего имени, чем регент Спарты Павсаний, главнокомандующий греческими армиями под Платеями, и мы узнаем из поздней работы, приписываемой Платону (Письмо 2.311а), что общение Павсания с Симонидом служило предметом многих обсуждений. Это придает особую остроту совету, который, как уже было известно ко времени находки этого нового стихотворения, Симонид дал Павсанию: «помни, что ты смертен». Однако похоже, что Павсаний не последовал этому совету [135].

Итак, Симонида нанимали, чтобы он в памятных стихах наилучшим образом представлял деяния своих нанимателей и плательщиков. Можно предположить, что, чем больше ему платили, тем более щедрой — но не обязательно поэтичной — становилась его хвала. Однако он не был связан требованиями объективности и взвешенности, которые предъявлялись историку.

Еще два древних источника предлагают нечто существенное в связи с Фермопилами [136]. Один из них считается образцом историка: Диодор, сицилийский грек, написавший во второй половине первого века до Р.Х. огромную, странно озаглавленную Библиотеку истории . Второй же не считается таковым: Ктесий, врач по профессии, родом из Книдоса на северо-западе Малой Азии (одного из главных греческих центров медицины; другим был остров Кос Гиппократа недалеко от побережья той же Малой Азии).