Михаил Бойцов - Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе

Такой виртуозный формализм, будучи однажды понят современным читателем, настолько его поражает, что заставляет забыть, что и в скальдическом произведении не во всех кеннингах царят тотальная демотивированность и условность. В известном смысле, шифр не везде устроен по одному принципу. Например, имеется кеннинг «горе змей » (snáka stríð), означающий зиму, где вполне есть смысловая связь и между компонентами, и между означаемым и означающим, а кеннинг « страж Греции и Гардов (т. е. Руси. — Ф. У. )» (Girkja vörð ok Garða) употреблен, скажем, в поэме по отношению к Христу, которому уподобляется не кто иной, как конунг Харальд Суровый, прославившийся своими подвигами именно в Греции и на Руси [246]. Очевидно, что изолированное кеннингоподобное обозначение вроде « мухи победы » тем более допускает смысловую перекличку между компонентами и собственным означаемым. Какая же связь могла существовать между мухой, победой и стягом? Какие коннотации, помимо скорости, есть у слова fluga в скандинавской культуре и в какой ряд культурных ассоциаций сама мухаможет здесь встраиваться?

В саговом нарративе и за его пределами fluga зачастую непосредственно связана с ситуацией убийства и кровопролития, но отнюдь не так, как этого можно было бы ожидать, и вовсе необязательно именно с ними. В древнеисландском языке существует идиоматический ряд, целиком и полностью построенный на интересующем слове, а именно такое выражение, как taka við flugu («принять, поймать муху»), или синонимичный ему, не менее выразительный оборот gína við / yfir flugu («проглотить муху»). Соответствующее же активное действие обозначалось как koma flugu í munn einhverjum («запустить кому-нибудь в рот муху»). Приведем лишь несколько примеров бытования этих идиоматических конструкций.

В «Саге о людях с Песчаного Берега» весьма подробно излагается история конфликта между тремя исландскими бондами — Торольвом Скрюченная Нога, обладавшим крайне злобным и буйным нравом, лишь усугубившимся под старость, его родным сыном Арнкелем, добропорядочным, успешным и радушным хозяином, ставшим одним из самих влиятельных людей в округе, и неким вольноотпущенником Ульваром, которого Арнкель на определенных условиях взял под свою защиту.

На очередном витке конфликта Торольв Скрюченная Нога, питавший особую неприязнь к Ульвару, задумал отомстить своему сыну за понесенные убытки и потерю рабов, которых Арнкель распорядился повесить после неудавшейся попытки поджечь хутор Ульвара вместе с его хозяином. Для этого Торольв отправился к своему другу Гильсу, обладавшему примечательным с точки зрения нашей работы прозвищем Ведун (Spágils), и предложил тому за три марки серебра убить Ульвара. Как поясняет составитель саги, «поскольку у Гильса Ведуна на попечении были малые дети и он испытывал нужду в деньгах, он ухватил эту муху (tók hann við flugu þessi) и засел под изгородью возле Ульваровой горы» [247].

В другой саге — знаменитой «Саге о Ньяле» — некий Торд Вольноотпущенников Сын, который жил в семье Ньяля и Бергторы и был воспитателем их детей, убивает по распоряжению Бергторы человека по имени Брюньольв. Убитый был родичем одного из центральных персонажей саги — Халльгерд, жены Гуннара с Конца Склона, ближайшего друга Ньяля, и хотя за погибшего немедленно была выплачена вира (т. е. формально конфликт был исчерпан, едва начавшись), Халльгерд воспылала желанием отомстить семье Ньяля. Для этого она обольстила Сигмунда, сына Ламби, родственника Гуннара, который вместе с приятелем, шведом по имени Скъёльд, гостил всю зиму на хуторе Конец Склона, и уговорила их напасть при удобном случае на Торда.

Вскоре случай представился. Сигмунд и Скъёльд вдвоем напали на Торда Вольноотпущенникова Сына, и в завязавшемся бою Торд погиб. Убийцы вернулись на хутор с рассказами о случившемся. Услышав это, Раннвейг, мать Гуннара и соответственно свекровь Халльгерд, сказала:

Говорится, что недолго рука радуется удару. Так будет и в этом случае. Однако Гуннар на этот раз вызволит тебя. Но ежели Халльгерд еще раз удастся запустить тебе муху в рот (ef Hallgerðr kømr annari flugu í munn þér), тебе не сдобровать [248].

Гуннар узнает о произошедшем убийстве на тинге и немедленно отправляется к Ньялю. Друзья тут же договариваются о выплате большой виры, после чего Гуннар возвращается с тинга домой. При встрече с Сигмундом Гуннар долго укоряет его и, наконец, произносит:

Неудачливый ты человек и дурным делам отдаешь себя. На этот раз я за тебя заплатил, но больше не позволяй запустить тебе муху в рот (ok skyldir þú nú eigi annarri flugu láta koma í munn þér). Ты не такой, как я. Ты часто насмехаешься и издеваешься над людьми. Я человек другого склада. Потому-то ты дружишь с Халльгерд, что у вас много общего [249].