Чарлз Поулсен - Английские бунтари

Победа? Но им еще предстоит снова встретиться с королем (одна встреча уже сорвалась), чтобы добиться выполнения своих требований, сводившихся, по сути дела, к ликвидации крепостной зависимости и решению земельного вопроса. И в этом месте работы автора можно было бы упрекнуть: он уходит от разбора этих требований, вернее, проходит мимо. Более того, Поулсен так и пишет: «Здесь не место подвергать требования повстанцев сколь-либо тщательному политическому анализу; вполне достаточно заметить, что для простого народа они знаменовали поистине революционные перемены — конец вековой несправедливости и лишений, возможность начать новую жизнь» (с.53). И все же упрекать Поулсена, пожалуй, не в чем: эти требования много раз анализировались, рассматривались под самыми разными углами зрения, но, строго говоря, за рамки приведенной выше краткой характеристики автора итог этих тщательных исследований так и не выходил. В то же время, избежав в этом месте работы паузы, остановки, Поулсен сохраняет ее динамику, нарастающий ритм.

И король соглашается принять требования повстанцев и обещает им немедленно начать претворять эти требования в жизнь! Значит, все-таки победа? И мы подходим к страницам, повествующим о трагическом финале восстания, о котором уже слышали, знаем — и все же читаем эту героическую и скорбную историю в пересказе Поулсена как бы заново. Повстанцев обманули: обещая им свободу, король и его придворные ни на минуту не собирались вообще что-либо менять в этом направлении. Они сделали другое: воспользовавшись тем, что боевой и решительный дух повстанцев был уже надломлен лживыми обещаниями (а разве могли тогда крестьяне не поверить, если им что-то обещал и чуть ли не клялся в этом «сам» король, разве могли они предположить столь «высочайшее» вероломство?), срочно стянули в столицу из близлежащих маноров, поместий, замков вооруженные отряды знати. А самого Тайлера заманили в западню и убили. Поулсен подчеркивает, что это коварное убийство было не случайностью, не «недоразумением», как можно было бы заключить из внешней канвы событий. Инцидент был спровоцирован окружением короля не экспромтом, а по заранее разработанному сценарию: некий паж выкрикнул, что Тайлер, мол, вор и обманщик и в Кенте это каждому известно. «Обвинение было явно надуманным, — пишет Поулсен, — ибо Тайлер был родом из Эссекса, в Кенте же до восстания его вообще мало кто знал» (с.66). Но Тайлер вспыхивает и хочет посчитаться за оскорбление. А спустя еще несколько мгновений он падет на землю, пронзенный предательскими ударами кинжалов и шпаг.

И снова король, чтобы спасти положение и выиграть еще несколько часов, обманывает восставших; он сам подъезжает к стоявшему в отдалении крестьянскому войску и заверяет восставших, что все их требования удовлетворены и отныне он сам станет их вождем. Но крестьяне недовольны, они спрашивают, где же Тайлер и что за блеск стали они видели. И тогда 15-летний Ричард II говорит им, что он только что посвятил Тайлера в рыцари — вот почему блестел его «посвящающий» меч. Он приглашает крестьян следовать за ним. «Я приведу вас прямо к нему», к Тайлеру. Любопытно, что последних слов в «Анонимной хронике» нет, это Поулсен реконструировал их, хотя, конечно, знать о том, что именно говорил восставшим Ричард II на пустыре у аббатства св. Иоанна, автор не мог. Давно уже нет ни Тайлера, ни Ричарда II, ни этого пустыря — его поглотили улицы Лондона, по которым много раз проезжал Поулсен за рулем своего такси. И все-таки эти слова не придуманы: ведь король и его войско, действительно, «привели» восставших к Тайлеру, самым жестоким образом расправившись с ними. Как страшный символ, предвестник кровавого финала восстания появляется перед растерявшейся крестьянской армией убийца Тайлера, мэр Лондона Уолворт, и на его копье — окровавленная голова их вождя! «Это страшное зрелище окончательно лишило повстанцев присутствия духа. Большинство их с плачем и стенаниями бросились на колени посреди вытоптанных колосьев пшеницы» (с.69).

Восстание было потоплено в крови, плахи и виселицы покрыли те самые дороги и селения Англии, по которым еще недавно победоносно шла к Лондону армия Уота Тайлера. Но вольный дух народа, его стремление к свободе не были побеждены. Это стремление «не смогли убить никакие репрессии. Напротив, оно все больше крепло и развивалось, изменяясь по мере того, как изменялись условия жизни, в конечном счете став краеугольным камнем национальной политической структуры» (с.74). И вот эта фраза, точнее — конец ее, безусловно, столкнет нашего читателя с противоречием, с которым нам еще не раз предстоит в работе Поулсена встретиться. С одной стороны, автор показывает яркую картину социальных противоречий в феодальной и　капиталистической Англии, эти противоречия нарастают, и вот уже рушится феодальная система, трещит капиталистическая… А с другой стороны, в работе все чаще начинают попадаться слова «демократия», «социализм» применительно к сегодняшней Англии, что, разумеется, неоправданно.　Но Поулсен вряд ли случайно хронологически завершает свой труд началом первой мировой войны. Это было время великих, грандиозных перемен, куда более значительных, чем те, которые сотрясали феодализм во времена Английской или Французской буржуазных революций. Великий Октябрь начал новую эпоху в истории человечества, которую мы называем новейшей историей.