Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции - Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Второй принцип был успешно реализован в ходе зимней операции в Пелопоннесе против Элиды и в период двух вторжений нынешнего военного года — в Этолию и Спарту. Уничтожение материальных ценностей и подрыв экономики государств, которые и прежде не располагали мощной социально-экономической базой, лишало врагов Эллинской лиги возможности нанимать наемников, подкупать недовольных в тылу противника и организовывать волнения. Эти успехи в немалой степени должны были способствовать скорому завершению войны.

Первая задача — уничтожение военной мощи врага — лучше всего решалась в то время в открытом крупном сражении. Однако политика этолийцев была такова, что они стремились избегать подобных столкновений, их преимущество было в сражении малыми силами. Они совершали небольшие рейды на территорию членов Эллинской лиги, причем враги не могли предугадать цель их следующего удара. Македонский царь находился в невыгодном положении: ему приходилось либо преследовать этолийцев, но это как правило не давало ощутимых результатов, либо, не отвлекаясь от основной акции, игнорировать их действия, что наносило немалый экономический ущерб землям Македонии и ее союзников. Можно констатировать, что данный пункт программы Филиппу в начале войны выполнить не удалось — основная заслуга в уничтожении военной мощи противника принадлежит городам, оказавшим упорное сопротивление этолийцам. Поэтому царь изменил тактику. Вместо преследования врага он предпочел перехватить инициативу в свои руки, поставить противника в то невыгодное положение, которое он сам недавно занимал.

Исходя из указанных выше стратегических принципов, любой командующий всегда задается вопросом: как наилучшим способом использовать свои силы против врага? На этот вопрос есть два ответа: сделать то, чего не может предотвратить противник, и сделать то, чего враг не ожидает. Македонский царь сумел в этой кампании совместить оба решения, что стало залогом его успехов.

Филипп, отказавшись от захвата острова Кефалления, разработал план двойного удара по основным противникам в этой войне — Этолии и Спарте. Причем обе операции имели целью не столько экономическое разорение территорий — в этом не было ничего нового — сколько носили явно демонстрационный характер и были нацелены на подавление морального духа врага. Разгром Ферма — центра Этолийской федерации, т. е. проникновение в «святая святых» союза, показал уязвимость и слабость этолийцев. Особенно остро воспринималось это событие на фоне неудач Доримаха в Фессалии. Вполне уместно полагать, что и вторая атака — на Спарту — преследовала те же цели с одной поправкой: «сердцем» спартиатов были их земельные угодья [363]. Таким образом, царь в 218 г. перехватывал инициативу в ведении войны. Теперь он наступал, а обороняющиеся находились в состоянии неопределенности. Таким образом, стратегическая цель была избрана; для ее реализации царь продумал и тактические приемы.

Основным таким приемом стал элемент внезапности, который присутствовал в обоих предприятиях этого года. Появления Филиппа не ожидали ни в Этолии, ни тем более в Спарте. Более того, спартанцы вообще полагали, что он еще не покинул этолийские земли и даже предлагали отправить туда Ликурга с войском на помощь союзнику (Polyb., V, 18).

Благодаря полной внезапности царь с небольшими силами справился с поставленной целью там, где в других условиях потребовалась бы огромная армия. Примечательно, что Филипп одинаково решительно атаковал своих противников — как спартанцев, хотя ему пришлось впервые встречаться с ними на поле боя, так и этолийцев, гористая территория которых часто являлась причиной неудач для завоевателей. Избрав наступательную тактику, царь продумал план действий, выбрал место атаки, застал противника врасплох и повысил боевой дух своей армии.

Вторым важным залогом успеха стала мобильность. Филипп имел возможность оценить на практике то, что изучал в теории. Ведь для него существовал наглядный пример для подражания — это жизнь Александра Македонского [364]. Как известно, стремительность Александра доминировала во всех его передвижениях, обеспечивая ему дополнительное время и преимущества перед врагом. Филипп перед вторжением в Этолию приказал оставить большую часть пожитков и двигаться налегке (Polyb., V, 5, 15). По подсчетам Н. Хэммонда [365], в Этолии он прошел примерно 80 км за 28 часов с небольшим перерывом. Также и накануне похода в Лаконику он не стал ожидать опаздывавших союзников и терять драгоценное время. Именно поэтому мессенцы, хотя и собиравшиеся поспешно, как говорит Полибий, не застали македонскую армию в пункте сбора в Тегее и были вынуждены действовать самостоятельно.