Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции - Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Затем в ходе той же кампании Филипп захватил Эниады и укрепил их, оценив стратегическое положение города и его преимущества. При этом, покидая город, царь, вопреки ожиданию, не оставил здесь гарнизона (Polyb., IV, 65, 8–66, 4). Несколько позднее, во время летней кампании 218 г., македонский царь предлагал элейцам заключить с ним сепаратный мир. При этом он обещал сохранить их έλευθόρους, άφρουρήτους, αυτονόμους (Polyb., IV, 84, 5). Таким образом, едва ли можно говорить, что Филипп V полностью игнорировал автономию греческих городов.

Можно отметить еще один факт, свидетельствующий об уважении к союзникам македонского правителя. Речь идет об обвинениях, выдвинутых в 219 г. Аратом против Апеллеса. Суть их сводилась к тому, что ахейским войскам не предоставили их долю в добыче, ахейских солдат по приказу Апеллеса изгоняли с постоя и даже применяли к ним телесные наказания. В ответ царь заверил Арата, что подобное больше не повторится, а Апеллесу приказал все дела улаживать только через ахейского стратега (Polyb., IV, 76). Этот незначительный инцидент интерпретируется Полибием как демонстрация злобных планов Апеллеса против независимых ахейцев. Но для нас в данном пассаже более важен ответ царя. Несмотря на неэффективность ахейцев в военных действиях, Филипп признавал важность сохранения союза с ними.

Другим условием Общего Мира была гарантия свободы мореплавания (Polyb., IV, 3, 8). Однако Македонию нельзя обвинить в нарушении этого пункта договора. Напротив, пиратство было неотъемлемой стороной именно эллинской жизни [542]и часто относилось к сфере политики, а не частных преступных деяний. Опыт судовождения и преимущества легкого типа кораблей делали пиратских лидеров привлекательным объектом для вербовки и выполнения специальных операций. Пират воспринимался как безработный наемник. При этом чем более компетентен он был в своем деле, тем больше оснований было взять его на службу. Греческие государства использовали пиратов в своих кампаниях, поддерживали их материально и предоставляли место для базирования. В борьбе с пиратами все эллинистические цари не оказывали никакой помощи грекам; более того, все они были в дружественных отношениях с предводителями пиратов [543]. Вероятно, македонского царя можно было бы упрекнуть в тесных связях с иллирийскими пиратами. Но даже дружественное расположение к иллирийцам, которые не отличались стремлением придавать своим действиям законный вид, было продиктовано стратегической необходимостью и не ставило Филиппа в экстраординарное положение по сравнению с другими правителями.

Накануне Союзнической войны иллирийцы под командованием Скердилаида выступили на стороне этолийцев против ахейцев (Polyb., IV, 16, 6–11; 29, 6). Но Филипп смог привлечь иллирийцев на сторону Эллинской лиги, они даже были включены в ее состав (Polyb., IV, 29, 7). Таким образом, по формальным причинам, Филиппа нельзя обвинить в пособничестве пиратам. Более того, македонские корабли неоднократно становились объектом захвата со стороны как этолийских (Polyb., IV, 6, 1), так и иллирийских пиратов (Polyb., V, 108, 1–2). Запрещение пиратства в договоре 224 г. было направлено прежде всего против этолийцев. Они отличалось тем, что даже в мирные годы грабили суда любого государства в любое время и без какого бы то ни было «права» на это. Другие государства использовали пиратов лишь в том случае, если правительство в период войны санкционировало эти действия. Можно также привести мнение Дж. Ларсена, который считает, что «пиратство к 224 г. уже не было пиратством в полном смысле слова, это был захват товаров в качестве компенсации за предполагаемые беззакония» [544]. Для этолийцев же пиратство было источником дохода.

Так, например, накануне Союзнической войны Доримах, разведав дела в Пелопоннесе, подтолкнул этолийцев к вторжению в Мессению «напоминанием о добыче, предстоящей им в мессенской земле, беззащитной и во всем Пелопоннесе единственной, нетронутой в предыдущей войне» (Polyb., IV, 3, 3). Естественно, что временное прекращение грабительских рейдов, связанное с заключением в 224 году договора о создании Эллинской лиги, вызвало в Этолии недовольство (Polyb., IV, 3, 8–9). Полибий сообщает, с каким восторгом этолийцы встретили сообщение о возобновлении традиционной политики (Polyb., IV, 3, 6). В нашем источнике есть еще одно любопытное упоминание событий накануне войны (IV, 6, 4): этолийцы захватили форт Кларий в мегалопольской области, который был отбит войском стратега Тимоксена и отрядом Тавриона. Примечателен не сам факт агрессии, а то обстоятельство, что нападение не было воспринято союзниками как экстраординарное явление, требующее урегулирования на официальном уровне. По мнению Дж. Ларсена [545], причина кроется в том, что налетчики были частными лицами, и борьба с ними входила в сферу деятельности Тавриона.