Юлия Евдокимова - Ужин с Медичи. О власти, страсти и бисквите

Отгремели тамбурины, отзвучали трубы, и на площади Санта-Кроче начался бой на копьях, продолжавшийся с полудня до заката.

Не было сомнения, кто станет победителем. И на следующий день после турнира толпа явилась к дворцу Медичи, чтобы поздравить героя, хотя на самом деле поздравляли не рыцаря, выигравшего турнир, поздравляли нового властителя Флоренции.

Кем был 20-летний Лоренцо к этому моменту? Большинство источников говорит о том, что личность его сформировалась после заговора Пацци и смерти брата. Но это не так!

В юные годы он шатался по Флоренции в большой компании, как и нынешняя золотая молодежь, к ней все время кто-то присоединялся, это было престижно, вот и на турнире Медичи окружали отпрыски лучших семей города.

Хулиганили по полной: вторгались во дворцы и виллы, устраивали шумные пирушки на вилле в Кафаджоло, пытались перещеголять друг друга богатством одежды и дерзкими выходками. Пикники сменялись купаниями, рыбалкой, соколиной охотой, конными прогулками, а в те редкие дни, когда во Флоренции выпадал снег, играли в снежки.

Сидит красотка, поглядывает на улицу и вдруг получает снежком прямо в открытое окно. Дальше визг, ругань домашних, хохот развеселой компании. Это было беззаботное веселье, когда не говорили о делах, прожигая жизнь, лишь изредка выпрашивая должности через Лоренцо у его отца для своих родственников.

Но за кулисами вечного праздника Лоренцо преуспевал в дипломатических миссиях, философских спорах, изучении философии и искусства, игре в шахматы.

Трудно поверить, что самое знаменитое, одно из немногих переведенных на русский язык стихотворений, написал мальчишка-хулиган: ода в честь вина и Бахуса, гламурное песнопение в адрес прекрасных дам, и вдруг: «Chi vuol esser lieto, sia: di doman non c’e certezza» — хочешь быть счастливым — будь: в дне завтрашнем уверенности нет…

С Лоренцо был неразлучен брат Джулиано, еще один золотой мальчик, которому не пришлось всерьез заниматься политикой, и ответственность на его плечи упасть не собиралась. Образ в истории сложился соответствующий: красавчик и повеса, избалованный и рафинированный.

Но не будем забывать: в тот момент, когда делегация флорентийцев пришла с поклоном к Лоренцо, Джулиано было всего 16 лет. И хотя взрослели тогда очень рано, давайте посмотрим на 16-летних мальчишек и поймем, что Джулиано был совсем не таким безалаберным балбесом, как поначалу кажется.

Джулиано рос в тени брата, вдали от государственных дел. Родившийся (неожиданно!) красавцем, он со страстью отдавался развлечениям, любил женщин, охоту, танцы, писал стихи, правда, с братом как поэт даже сравниться не мог. Вполне успешно справлялся с дипломатическими поручениями.

На турнирах красавчик Джулиано выглядел прекрасно, и на одном, устроенном в его честь, особенно блистал. Это был праздник в честь любимицы всей Флоренции прекрасной Симонетты Каттанео, в замужестве Веспуччи, избранной королевой турнира. Говорят, что влюблены в нее были все без исключения, от Джулиано до Боттичели, но через год 23-летняя красавица скончается от туберкулеза.

Романтический образ скорбящего Джулиано гуляет по фильмам и романам. На самом деле скорбь не помешала ему даже внебрачного ребенка от другой женщины завести, родится мальчик через месяц после убийства Джулиано. Через сорок пять лет он станет папой Климентом VII.

Был ли и Лоренцо очарован прекрасной Симонеттой? Давайте спросим его самого! На смерть девушки он написал сонет, но сонеты были в моде, поэтому поищем ответ в дневниках.

«В нашем городе умерла женщина, которая в целом внушала сострадание всему флорентийскому народу; это неудивительно, потому что она действительно была украшена невероятной человеческой красотой и нежностью. И среди другого ее прекрасного приданого у нее были такие милые и привлекательные манеры, что все, кто имел с ней какое-то общение, считали, что она их безумно любит.

Женщины, все еще юные, равные ей не только в этом ее превосходном достоинстве, совершенно не завидовали, но в высшей степени превозносили и восхваляли ее красоту и мягкость, так что казалось невозможным поверить в то, что так много мужчин без ревности и женщин без зависти к прекрасной даме. И если я любил ее в жизни за наибольшие среди всех достоинства, то и смерть имела к ней сострадание, мертвая она была не менее прекрасной, чем живая.