Владимир Фромер - Солнце в крови. Том первый

И все снисходительно относились к другой ипостаси серьезного и исполнительного офицера. К тому, что Ганди в чем-то остался капризным и тщеславным пятнадцатилетним подростком, так никогда и не повзрослевшим.

Кто обращал внимание на его взгляды? В числе его друзей всегда были и старые пальмахники, и левые журналисты, и такие типы, которые вполне могли бы стать украшением бала у Воланда.

Друзьям он был предан, политиков презирал, обожал силу, ценил мужество и с неизменной враждебностью относился к арабам.

Кстати, прозвище «Ганди» он получил потому, что однажды явился на пуримский вечер-маскарад в белом хитоне, с наголо обритой головой.

Центральный военный округ Ганди превратил в свое вассальное владение, но командование знало, что на этого вассала можно положиться, и закрывало глаза на его экстравагантные выходки. К тому же, по большому счету, он никогда не переступал границ дозволенного.

Командуя Центральным округом, Ганди осуждал политику открытых мостов, проводимую министром обороны Моше Данном, что, однако, не мешало ему ревностно ее осуществлять.

Он выступал за создание широкой сети еврейских поселений в Иудее и Самарии, но ни одно из них не возникло в период его командования без разрешения свыше. И это Ганди разработал концепцию борьбы с инфильтрацией палестинских террористов на вверенную ему территорию, создал целую науку о преследовании.

Шла Война на истощение. Террористы накатывались волнами, пересекали Иордан, рвались вглубь Израиля. Не многим суждено было вернуться назад. Люди Ганди преследовали их бесшумно, как призраки. И часто парашютистов вел худой, сутулый, неутомимо легкий на ногу человек с «Калашниковым» в длинных цепких руках.

Два начальника генерального штаба — Хаим Бар-Лев и Давид Элазар — делали Ганди выговоры, указывали ему, что негоже командующему округом гоняться по пустыне за террористами. Но ничто не могло отучить Ганди от привычки, ставшей уже потребностью души. Неутолимая охотничья страсть проснулась в нем, и Ганди часто превращал охоту на террористов в невиданные спектакли, на которые приглашал друзей. Как римляне в Колизее, наблюдали они за кровавой драмой, разворачивавшейся на их глазах. С безопасного места, разумеется.

В 1970 году на подобный спектакль был приглашен лидер оппозиции Менахем Бегин. Было ему тогда 57 лет. Бодрый, полный сил и энергии, в военной куртке и в солдатской кепке с козырьком, Бегин хотел лично участвовать в преследовании, и Ганди уважил его просьбу. Почетный гость, охваченный кольцом парашютистов во избежание неприятных неожиданностей, находился рядом с генерал-майором, лично руководившим операцией. И Бегин видел, с какой точностью действовали парашютисты, двигаясь по каменистым горным тропинкам среди не отбрасывающих тени валунов, охватывая прорвавшуюся банду все туже затягивающейся петлей облавы. Короткие автоматные очереди, взрывы гранат — и тишина… Ганди подарил Бегину пистолет, взятый у мертвого террориста. Бегин был в восторге и через несколько дней послал гостеприимному хозяину благодарственное письмо.

Все прощалось Ганди. И кто принимал всерьез его речи? Все знали, что Ганди заносит. «Ганди — это Ганди», — говорили генералы и разводили руками, узнав о его новых чудачествах. А их было немало.

Однажды из-за Ганди чуть было не вспыхнула война с Иорданией. Произошла эта история в 1954 году, когда, реагируя на вылазки федаинов, израильское командование прибегло к тактике ответных ударов. В ходе одной из операций против базы террористов на иорданской территории попал в плен боец 101-го ударного отряда Ицхак Джибли, отчаянный сорвиголова. Ганди решил освободить его партизанскими методами. План его был крайне прост, но переходил грань допустимого риска. Ганди это мало смущало. Он хотел захватить иорданского офицера и обменять его на Джибли. Несколько добровольцев были переодеты в форму военнослужащих ООН. Ганди посадил своих солдат в джип и пересек границу, направляясь к иорданскому пограничному пункту. Но заподозривший неладное иорданский пограничник поднял тревогу. Со всех сторон высыпали неизвестно откуда появившиеся легионеры. Засвистели пули.

— Назад! — бешено кривя рот, крикнул Ганди. Джип, взвизгнув колесами, развернулся и помчался обратно, раскачиваясь, как жук, пытающийся взлететь. Восемнадцать пулевых пробоин насчитали потом в его капоте. Чудом обошлось без жертв.

История эта наделала много шуму. Пинхас Лавон, бывший тогда министром обороны, рвал и метал. «Убери из армии этого типа, — кричал он Даяну, или я предам его суду». Даян, скрывая улыбку, успокаивал разгневанного министра. Ганди был отправлен в отпуск. А потом Даян взял его к себе в штаб.