Вячеслав Козляков - Смута в России. XVII век

В Москве развернулась настоящая агитация за избрание Бориса Годунова на царство. В ход шли самые разные приемы: подкуп, лесть, увещевание, запугивание. Считается, что апофеоз предвыборных «технологий» начала XVII века случился в момент знаменитого похода москвичей в Ново-Девичий монастырь с целью «умолить» Бориса принять царский венец. Красочный рассказ летописей и сказаний, ставших источниками «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина, а вслед за ним и пушкинского «Бориса Годунова», заслуживает внимания сам по себе. В нашем восприятии под обаянием литературного гения А.С. Пушкина некоторые акценты сместились и мы воспринимаем события так, как прочитали в исторической драме, а не в тексте памятников времен Смуты. Надо помнить, что избрание Бориса Годунова на царство было делом не одного дня. В Русском государстве впервые знакомились с тем, как должно происходить царское избрание. Правитель действовал не один, а во главе целого клана своих друзей и ближайших родственников Годуновых, Сабуровых и Вельяминовых, вполне обоснованно ожидавших для себя будущих царских милостей. Но активны были и противники Бориса Годунова, со слов которых воспроизводятся все обвинения ему в принуждении к выбору именно годуновской кандидатуры на царский престол.

То, что после Н.М. Карамзина и А.С. Пушкина стали называть спектаклем, на самом деле было частью определенного общественного договора, отражавшего в умах жителей Московского государства своеобразное представление о том, что дозволено боярской власти, и какое право принадлежит «миру». Поэтому прав С.Ф. Платонов, заметивший: «Можно считать окончательно оставленным прежний взгляд на царское избрание 1598 года как на грубую «комедию»» [35] Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты… С. 172. . Хотя историки по-прежнему разделены в своих оценках земского собора: А.А. Зимин считал, что не обошлось без «приемов социальной демагогии», Р.Г. Скрынников склонен думать, что собор «многократно менял свои формы и состав». Но, пожалуй, никто бы не стал спорить с оценкой земского собора 1598 года, данной Л.В. Черепниным: «Учредительный акт, им совершенный, — «поставление» главы государства — во многом определил дальнейшее направление политики России» [36] Зимин А.А. В канун грозных потрясений… С. 233; Скрынников Р.Г. Борис Годунов… С. 130; Черепнин Л.В. Земские соборы… С. 147. . Важнейшей особенностью собора 1598 года стало то, что он показал, что государственную власть царь получает из рук «мира», от имени которого действовал патриарх с освященным собором и чье мнение выражал «совет всея земли».

Наконец, настало утро вторника сырной (масленой) недели, 21 февраля 1598 года, когда решился неподобающий этому разгульному времени перед Великим постом серьезнейший вопрос о царе. Еще с утра, когда из Кремля двинулся крестный ход с Владимирской иконой Богоматери и другими святынями, все было по-прежнему зыбко и неопределенно. «Борисовы рачители» много дней безуспешно пытались воздействовать на царицу Ирину. Ей не удалось удалиться из мира, как она того хотела и, наверное, давно обещала своему супругу царю Федору Ивановичу. «Мир» доставал ее своими страстями: «И такоже докучаемо бывайте от народа по многи дни. Боляре же и вельможи предстоящий ей в келии ея, овии же на крылце келии ея вне у окна, народи же мнози на площади стояше» [37] Иное сказание // РИБ. Т. 13. Ст. 14. . Царица Александра Федоровна по-прежнему отказывалась и за себя, и за брата согласиться на обращенные к ней мольбы, хотя и не могла скрыть своего умиления и растерянности: «и у меня на то мысли никак нет, а у брата нашего у Бориса по тому же никак мысли и хотения на то нет же, сведетель и сердца наши зрит Бог. А будет на то святая Его воля будет, яко же годе Господеви, тако и буди» [38] ААЭ. Т. 2. № 7. С. 32. . Пусть кто хочет обвинит после этих слов царицу и инокиню Александру в неискренности, однако, кажется, что она всей жизнью доказывала обратное. Не случайно, что и позднее «Новый летописец» приводил сказанные ею слова, не подвергая их никакому сомнению: «отоидох, рече, аз суетного жития сего; яко вам годно, тако и творите» [39] Новый летописец… С. 50. .

Оставалось просить ее снова и снова. И дальше разыгралась знаменитая сцена получения согласия затворившейся в келье царицы-инокини Александры Федоровны на царствование ее брату Борису Годунову. Автор «Иного сказания» приводит подробности некоторых избирательных приемов того времени и описывает явное принуждение к голосованию. Он показывает, что во всем, что происходило в стенах Ново-Девичьего монастыря не было никаких знаков Божественного промысла, а была лишь издевка и скомороший выворот обстоятельств, игра в выборы, сопровождавшаяся фальшивыми слезами и демонстрацией волеизъявления по команде закулисных дирижеров. «Мнози же суть и неволею пригнани, — писал автор повести, — и заповедь положена, аще кто не придет Бориса на государство просити, и на том по два рубля правити на день. За ними же и мнози приставы приставлены быша, принужаемы от них с великим воплем вопити и слезы точити. Но како слезам быти, аще в сердцы умиления и радения несть, ни любви к нему? Сия же в слез ради под очию слинами мочаше». На этом фантазия тех, кто непременно хотел склонить царицу Александру к выбору Бориса Годунова на царство, не иссякла. Автор «Иного сказания» убеждает читателей, что бояре заставили москвичей сыграть роль массовки в этом грандиозном спектакле, устроенном для одной потрясенной судьбой и обстоятельствами зрительницы: «Предстоящий же пред нею внутрь келии моляше ея преклонит ушеса, и внимати к молению народному, и прозрети на собранное множество народное и слезное их излияние и вопль прошения ради Бориса царем на Московское государство. Она же, егда хотяше на народ позрети и видети бываемая в них и егда хотяше обратится к прозрению в окно, велможи же предреченнии они Борисовы рачители, предстоящий ту внутрь келии, помаванием рук возвестят вне келии у окна на крылце стоящим. Они же возвестят такое же помаванием рук своих приставом у народа приставленным». Кстати, что за деталь! Упоминаемая здесь подача сигнала — «помование», используемая сторонниками Бориса Годунова, Лучше всего другого разоблачала неправедное искание власти будущим царем. Все это подчеркивало вину и ответственность людей, устранившихся от самостоятельного решения и позволивших играть собою: «и повелевают народу паст на землю ниц к позрению ея, не хотящих же созади в шею пхающе и биюще, повелевающе на землю падати и, востав, неволею плакати; они же и не хотя, аки волцы, напрасно завоюще, под глазы же слинами мочаще, всях кождо у себе слез сущих не имея. И сице не единова, но множицею бысть. И таковым лукавством на милость ея обратиша, яко, чающе истинное всенародного множества радение к нему и не могуще вопля и многия голки (шут — В.К .) слышати и видети бываемых в народе, дает им на волю их, да поставят на государство Московское Бориса» [40] Иное сказание // РИБ. Т. 13. Ст. 14–15. .