Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу - идеи войны и мира в России начала XIX века

Для создания более полного портрета врага Глинка в 1809 г. выпустил книгу «Зеркало нового Парижа» [Глинка, 1809], имевшую «одинакую цель с Русским вестником». Книжный формат позволял более подробно остановиться на вопросах французской культуры, чем это мог позволить журнал, специально посвященный России. Таким образом, «Зеркало нового Парижа» стало своего рода развернутым комментарием к статьям «Русского вестника». Работая над ним, Глинка старался представить Францию так, чтобы его соотечественники радовались тому, «что они родились Русскими и в России» [Там же, ч. 1, 2].

Историю французских нравов XVIII в. Глинка изображает как прямой путь к революции, ставшей логическим завершением этого столетия: «При Людовике XIV еще строго соблюдали внешнюю пристойность двора, и не смели явно порицать веры и благонравия. В правление Регента самоволие и разврат сделались модою ; при нем почитали чудом добродетельную женщину! и при нем Вольтер начал сочинять соблазнительную свою повесть о девице Орлеанской [26] По поводу этой поэмы Глинка писал в «Русском вестнике»: «Подвергнув посмеянию Жан д’Арку, спасительницу Франции, он [Вольтер – В. П. ] поругал Веру, добродетель и, наконец, славу и честь Отечества» [Глинка, 1811 а , с. 85]. . В это же почти время осмеяли фельдмаршала Виллара за то, что он приехал ко двору в старинной одежде» [Там же, с. 7]. Главными развратителями нравов, по Глинке, являются французские просветители, или, как он их называет, «лжеумствователи осьмагонадесять столетия» [Глинка, 1808, с. 279]. Они отвергли Бога и надругались над верой, они «раздробили благородные и величественные чувствования души и сердца» и «заразили источники их» [Глинка, 1811, с. 122]. Культивируя разум, французские философы губили души, « желая щеголять остроумием , чуждались здравомыслия ». Содержание у них заменила форма: «Щеголеватая речь или фраз сделались главным достоинством в разговорах и во всех родах сочинений… Сия зараза из разговоров о словесности перешла и в нравы: о чем слегка говорили и писали, то и в делах, так сказать, мимоходом наблюдали. Богопочитание, вера, добродетель, терпение, великодушная и постоянная любовь к Отечеству, все сии основания обществ и Держав превратились в мимотекущие обязанности. Главное было то, чтобы блистать умом и наслаждаться минутною жизнию» [Там же, с. 123–124]. В результате искажению подверглась сама идея «общенародного блага» [Там же, с. 129]. Ее искаженный облик пытались воплотить в жизнь деятели Французской революции. «Робеспьеры и Мараты, вдохновленные Вольтером и его последователями, кричали: «“Народ всеведущий, народ всевластный! Сильный правами своими, правами вольности, свободы и равенства. Не только наследственные имущества, но и труды ремесленников, все тебе принадлежит по неоспоримому праву; бери, все твое. Не щади тех, которые дерзнут воспротивиться твоим правам”» [Глинка, 1811 б , с. 61–62].

Провозглашение «мнимого равенства» привело к тому, что «скопища разбойников, изверженных адом, наполнили Францию ужасами, каких никогда не было под солнцем. В зверском неистовстве вооружились они на сограждан, на ближних; расстреливали, топили, казнили, мучили лютыми пытками и тысячами отправляли в ссылку» [Глинка, 1812 б , с. 29–30].

Характерно, что все беды Франции Глинка объясняет английским влиянием на французскую культуру:

Не Английское ли правительство всегда и повсюду подкупало журналистов, чтобы они во всевозможных видах водворяли везде дух английского учения, соответственный выгодам Англичан? Герцог Дорсет… находившийся до революции во Франции посланником, был главным орудием кабинета Сен-Жамского. Несколько Английских платий дорогой цены предложены были от него придворным госпожам: они приняли их, стали носить и вскоре все преобразилось на Английскую стать, сады, кафтаны, сапоги, завтраки. Все наперерыв друг перед другом превозносили Английское правительство, Английские магазейны, Английские конторы, английскую словесность, Английские очки, в которые смотрели в театре на мрачные зрелища во вкусе английском, и проч. [Глинка, 1808 д , с. 60–61].

Франция, погибшая из‑за подражания англичанам, типологически, таким образом, сближается с Россией, гибнущей от французского влияния. Поэтому вполне возможно, что, если Россия не вернется к истокам собственной культуры, ее ждет не менее ужасная революция, чем Францию.

Не только между народом и дворянством прервалась естественная патриархальная связь в ходе петровских преобразований, но и внутри самого дворянства, делящегося Глинкой на галломанов и англоманов, может начаться война, так как «всем известно, что Французы и Англичане исстари во вражде между собою. Учители сии, так сказать, прививают питомцам свой образ мыслей, нравы, склонности; что же из этого воспоследует? Двое Русских, напитанных сими правилами, поневоле будут чувствовать один к другому какую‑то народную ненависть , не свою, но чужую. Что же будет, когда они взойдут на степени государственные? О ком станут они заботиться; о Русских ли?.. и каждый из них не повлечется ли силою привычки к тому или другому народу?» [Глинка, 1808 е , с. 260].