Вадим Парсамов - На путях к Священному союзу - идеи войны и мира в России начала XIX века

Для ситуации 1803–1805 гг. одной из центральных проблем общеевропейского мира был польский вопрос. Его главным инициатором стал А. Чарторыйский, о чем В.Ф. Малиновский был прекрасно осведомлен. Но именно этот вопрос ставил под сомнение бескорыстность намерений России в деле мирного преобразования Европы. Малиновский довольно осторожно ставит этот вопрос исходя из своей доктрины народности государства: «Две отдельные части Польши [15] Имеются в виду польские земли, вошедшие в состав Австрии и Пруссии после разделов Польши. должны соединиться с третьею, принадлежащею России и составить один славяно-российский язык, управляющийся главными отделениями по местоположению и различию» [Малиновский, 1991, с. 103]. Расчленяя европейские империи, Малиновский явно планирует создание новой славянской империи на востоке Европы под видом того, что славяне представляют собой один народ. Воссоединение Польши в составе России было лишь первым этапом во внешнеполитических планах А. Чарторыйского. Следующим шагом должна была стать независимость Польши, возможно под протекторатом России.

Представление о том, что Россия может стать восстановителем государственности у народов, утративших ее в ходе имперских завоеваний, так как сама не претендует на европейские территории, было распространено не только в политических кругах самой России. На рубеже столетий эта идея имела международный резонанс. В конце 1804 г. в Россию прибыл флорентийский аббат Сципионe Пьяттоли [Берти, 1959, с. 219]. Видный масон и политический деятель довольно радикальных взглядов, он шесть лет провел в австрийской тюрьме по подозрению в якобинстве. В свое время Пьяттоли был воспитателем А. Чарторыйского, которого настраивал в духе польского патриотизма [D’Ancona, 1915]. Видимо, по приглашению Чарторыйского он появился в России и был допущен в ближайшее окружение Александра I.

На имя Александра I Пьяттоли подал докладную записку «О политической системе, которой должна следовать Россия» (Sur le système politique que devrait suivre la Russie). Эта записка представляет собой очередной миротворческий проект, главная роль в котором отводится России. Отечественные историки практически не уделяли внимания этому документу. И если о нем и упоминалось, то, как правило, в связи с эпопей Л.Н. Толстого «Война и мир». В черновиках первой части Пьяттоли присутствует среди гостей салона Анны Павловны Шеррер:

…Скромный, чистенький старичок иностранец был еще более замечательное лицо. Это был l’abbé Piattoli, которого тогда все знали в Петербурге. Это был изгнанник, философ и политик, привезший в Петербург проект совершенно нового политического устройства Европы, которое, как сказывали, он уже имел счастие через кн. Адама Чарторыжского представить молодому императору [Толстой, 1949, с. 186] [16] В первой завершенной редакции романа Андрей Болконский после вечера у Анны Павловны излагает Пьеру Безухову суть внешнеполитического курса России в соответствии с планом Пьяттоли, правда, без упоминания его имени. У Толстого это приводится в виде несобственно-прямой речи: «И он, с таким видом, как будто все то, про что они говорили, было делом его собственных или близких ему людей, изложил Пьеру ходившее тогда в высших кружках петербургского общества воззрение на политическое назначение России в Европе в то время. Европа со времени революции страдает от войн. Причина войн, кроме честолюбия Наполеона, заключалась в неправильности европейского равновесия. Нужно было, чтоб одна великая держава искренно и бескорыстно взялась за дело и, составив союз, обозначила бы новые границы государствам и установила бы новое европейское равновесие и новое народное право, в силу которого война оказывалась бы невозможною и все недоразумения между государствами решались бы посредничеством. Эту бескорыстную роль брала на себя Россия в предстоящей войне. Россия будет стремиться только к тому, чтобы возвратить Францию в границы 1796 г., предоставляя самим французам выбор образа правления, также к возобновлению независимости Италии, Цезальпийского королевства, нового государства двух Бельгий, нового Германского союза и даже к восстановлению Польши» [Толстой, 1983, с. 98]. .

Для Толстого Пьяттоли – одна из примет начала Александровского царствования с его поиском новых путей в международной политике. Сведения о нем и его проекте писатель почерпнул в пятом томе «Истории консульства и империи» Адольфа Тьера. Для Тьера Пьяттоли был «один тех искателей приключений (aventuriers), наделенных выдающимися способностями, который принес на Север дух и ученость Юга» [Thiers, 1845, s. 349].