Илья Левит - Сказки доктора Левита - Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт)

Итак, в распоряжении украинцев вдруг появилась пусть маленькая, но страна, где они почувствовали себя хозяевами. На Западе существовала ОУН — эмигрантская Организация украинских националистов, которая издавна, еще до прихода Гитлера к власти, поддерживала связи с нацистами. С 1937 года ОУН находилась под опекой германской разведки (Абвер). После захвата Вены связи эти еще более усилились: там были люди, с австро-венгерских времен связанные с украинцами, многие из которых, в свою очередь, с тех же самых времен ориентировались на Вену.

В итоге же мюнхенского соглашения возникло почти независимое Закарпатье, где к евреям относились плохо. Все сразу заговорили об «украинском Пьемонте» [42] Пьемонт — область в Северной Италии со столицей в Турине. В XIX веке Пьемонт объединил Италию. С тех пор его имя стало нарицательным. . Сразу набежало туда много украинских националистов — из польской Галиции с востока и из числа эмигрантов с запада. И Закарпатье превратилось в осиное гнездо. С конца 1938 года в Галиции начались украинские волнения, перераставшие постепенно в партизанскую войну. Вспомним, в 38-й главе я уже писал, что у поляков и раньше были проблемы с украинцами. В те времена в демократической Чехословакии украинская эмиграция имела некоторую свободу действий, за исключением террора, которого Масарик не допускал. Активность украинских эмигрантов была одной из проблем в отношениях Польши и Чехословакии. Но вот теперь, когда Чехословакия ослабела, выяснилось, что проблемы резко обострились. Получалось, что Прага, если бы и хотела, не могла уже удержать украинских националистов в рамках. К началу 1939 года Галиция полыхала, а следы вели в Закарпатье. Польские войска не могли перекрыть все тайные тропы на границе, и по этим тропам проносилось оружие. Так началось возмездие за польское соучастие в мюнхенском соглашении. Но это были еще цветочки. Ягодки будут впереди.

Абвер в Закарпатье действовал из-за кулис. Пока так было лучше еще и потому, что щекотливым оставался вопрос отношений Закарпатья и Венгрии. Венгры продолжали претендовать на эту территорию, поляки поддерживали их претензии. А в самом почти независимом Закарпатье венгров начали репрессировать. Немцы приветствовали антипольскую деятельность, но еще не решили, кого из своих потенциальных союзников поддержать — украинцев или венгров. Как бы то ни было, проблем у поляков хватало. Но не они занимали польское общество. Там, как всегда, были озабочены вопросом, как «куснуть» евреев, которых преследовали и украинцы. И придумали. Ввели «скамеечное гетто» в университетах. Проще говоря, требовали, чтобы евреи сидели на лекциях отдельно от поляков и прочих расово чистых. Считалось, что это — университетская, а не правительственная инициатива. Ввели новшество в последний предвоенный учебный год, то есть осенью 1938-го. Все было: протесты еврейских студентов и их поддержка со стороны некоторых польских профессоров и студентов. Среди протестовавших оказались и дочери Пилсудского. Но это не помогло: подавляющее большинство студентов и преподавателей поддержали идею «скамеечного гетто». Ничего их не отвлекало от борьбы с евреями. В Галиции — украинское восстание! Польское население бежит оттуда. Львов практически в осаде! Досадно, конечно. Но важнее поставить на место студентов-жидов. И поставили. Побузили еврейские студенты и уселись на отведенные им места. А процентная норма, кстати, распространилась к тому времени на большинство польских высших учебных заведений.

Тут нужно сказать, что и враги поляков — украинские националисты в Галиции — на рубеже 1938–1939 годов друзьями евреев вовсе не были.

Еще совсем недавно, года 3 назад, сразу после смерти Пилсудского, отношения украинцев и евреев можно было назвать сносными. Те и другие страдали от польского шовинизма, и это сближало. Украинцы, проводившие бесконечные бойкоты польских магазинов во Львове, делали покупки у евреев. Отнюдь не по причине абсолютно безвыходного положения: у них к тому времени уже были свои коммерсанты и торговые кооперативы. И антисемитская агитация тогда была не в чести у украинцев. Но теперь, когда им «шла карта», традиционный антисемитизм вновь поднимал голову.

Подобная ситуация возникала и раньше, пример украинцев не единственный. Так как украинцы повсюду считали себя угнетенными, то иногда у них налаживались сносные отношения с евреями как с товарищами по несчастью. Отсюда известное украинофильство некоторых еврейских писателей и публицистов (проскальзывает и у Жаботинского). Но такие периоды бывали недолгими и сменялись вскоре лютым антисемитизмом. А уж в начале 1939 года, когда за спиной украинских националистов стояли гитлеровцы, тем более добра ждать не приходилось!