Илья Левит - Сказки доктора Левита - Беспокойные герои (Иосиф Трумпельдор и Чарльз Орд Вингейт)

В конце 1938 года обозначился спад арабского восстания: Вингейт получил отпуск и съездил в Лондон — подлечиться от последствий полученных в ночных отрядах ран. Говорили также, что хотел он в Лондоне повидать Вейцмана, ибо ясно было после Мюнхена, что евреи на очереди. Может быть, он хотел помочь Вейцману в переговорах. Только вот какой из Вингейта дипломат? Самое интересное, что произошло во время этой поездки в Лондон, — это встречи с лордом Бивербруком и Черчиллем. Вообще, тут надо заметить, что успех ночных рот сделал Вингейта человеком известным среди англичан вообще и среди военных в особенности. В конце 1938 года Вингейт был в Лондоне героем дня. Видимо, тогда и произошла его стычка с Бивербруком, хотя, возможно, это могло случиться и немного позже. Бивербрук был английский газетный магнат, известный как человек кипучей энергии и твердого характера. За это его ценил Черчилль. И когда в страшный час Черчилль стал главой правительства, он предложил Бивербруку очень важный пост министра авиастроения. И Бивербрук хорошо себя показал. Но это все будет потом. А пока Бивербрук еще близок к «умиротворителям», которые уже готовили сделку за счет евреев (как раньше за счет чехов). Это чувствовалось, и одним из признаков был отказ от создания еврейского полка.

И вот столкнулись в каком-то общественном месте в Лондоне Бивербрук и Вингейт, причем Вингейт, как всегда, ратовал за дело сионизма. Бивербрук стал возражать и наткнулся на уничтожающее заявление: «То, что думаете вы, не стоит ломаного гроша; важно, что думает Бог, а этого вы как раз не знаете!» (так как Библию Бивербрук не изучал). Бивербрук не привык к подобному тону и пожаловался в Министерство обороны, что какой-то молодой офицер ведет в городе сионистскую пропаганду, несовместимую с его мундиром. Вингейт получил очередной выговор (он их имел достаточно). С Черчиллем, наоборот, все было хорошо, ведь он тоже был против «умиротворителей». С Вингейтом они познакомились на каком-то званом обеде, и Черчилль слушал Вингейта очень доброжелательно. Но власть была еще не у Черчилля.

1938 год еще не кончился. 9 ноября была «хрустальная ночь» («ночь битого стекла»). События эти широко известны. За два дня до трагедии еврейский юноша в Париже застрелил чиновника германского посольства, в результате чего по Третьему рейху прокатился страшный погром. Десятки евреев были убиты. 30 тысяч арестованы. Кстати, в нацистской верхушке колебались, надо ли это делать. Не потому, что жалели евреев, а потому, что еще опасались мирового общественного мнения. Но, как всегда, возмущение мира оказалось беззубым, и евреи утратили последние иллюзии. Все поняли, что надо спасаться. Кстати, более всего пострадали евреи Вены; в самой Германии еврейское население уже сократилось более чем на треть и привыкло прятаться. В Вене, всего лишь несколько месяцев находившейся под властью Гитлера, они вели себя не столь осмотрительно. Но у венских евреев уже был намечен выход: именно оттуда начали «ревизионисты» нелегальную алию, еще до «хрустальной ночи». Теперь хотели ехать все. И не только из Вены: после «хрустальной ночи» евреи со всей Германии были готовы на любой риск. И не только из Германии. В других странах тоже заинтересовались нелегальной алией. Дорога была уже проторена «ревизионистами». Теперь в дело включились все: и социалисты, ранее относившиеся к нелегальной алие отрицательно, и ультрарелигиозные круги в благополучных странах, таких, как Англия и Америка. До того сионизму враждебные, они теперь собирали деньги на спасение евреев. Но и теперь лидировали «ревизионисты», успевшие раскачаться раньше. Нелегальная алия продолжалась и в первые месяцы Второй мировой войны, а затем стихла — гитлеровцы подчинили себе всю Европу. И еврейский вопрос они теперь уже решали иначе.

Только в конце войны начнется второй период нелегальной алии. Но это уже выходит за рамки моей сказки. Принято считать, что в первый период нелегальной алии было вывезено 15 тысяч евреев (цифра очень приблизительна). Из них 7,5 тысяч вывезли «ревизионисты», 4,5 — социалисты, 3 тысячи — частные лица. А в принципе эта эпопея заслуживает отдельной сказки.

Между тем в Европе в конце 1938 года появился новый очаг беспокойства. Мы оставили Чехословакию ослабевшей, потерявшей 40 % своей территории. Тем не менее в этот период она еще существует. Теперь вместо ее запада — Судет беспокойным становится восток — Закарпатье. Эта Богом и людьми забытая горная страна исторически входила в Венгрию, но после Первой мировой войны перешла к Чехословакии. По Мюнхенскому договору южная половина страны, где жило немало венгров, отошла к Венгрии. Правда, она претендовала на все, однако северная часть Закарпатья, где преобладали русины (ветвь украинцев), пока что оставалась в составе Чехословакии. Эта область стала практически независимой. Власть Праги, до Мюнхена очень даже ощутимая, теперь имела призрачный характер.