Ольга Эдельман - Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II - лето 1907 – март 1917 года

22) Основания привлечения к настоящему дознанию Агентурные сведения о политической неблагонадежности, а также обнаруженная при обыске переписка, указывающая на принадлежность Джугашвили в качестве члена к Бакинскому комитету РСДРП [111].

23) Время привлечения к дознанию 1 апреля 1908 г.

24) Место производства дознания Гор. Баку

25) Время и место обыска и ареста 25 марта в квартире Джугашвили был произведен обыск, и того же числа заключен под стражу в Бакинскую тюрьму.

26) Время первого допроса 1 апреля 1908 г.

27) Что обнаружено по обыску Компрометирующая переписка.

28) Принятая мера пресечения […] 25 марта в порядке охраны Джугашвили заключен под стражу в Бакинскую тюрьму […]

Сведения о лице, привлеченном к дознанию («Лит. Б»), направленные начальником Бакинского ГЖУ генерал-майором Е. М. Козинцовым в Департамент полиции, 23 мая 1908 г., № 3052

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 98. Л. 3–4.

ГА РФ. Ф. 102. Оп. 205. Д.7. 1908. Д. 2329. Л. 2а-3б (фотокопия).

№ 61

Помощник начальника Кутаисского ГЖУ по Батумской области:

Вследствие отношения от 31 минувшего мая […] доношу, что крестьянин Диди-Лиловского общества Тифлисской губернии и уезда Иосиф Виссарионов Джугашвили действительно привлекался при вверенном мне пункте в 1902 году к дознанию в качестве обвиняемого в преступлении, предусмотренном 251 ст. Уложения о наказаниях, причем преступная деятельность его заключалась в том, что он был главным руководителем и учителем батумских рабочих в их рабочем революционном движении, сопровождавшемся разбрасыванием прокламаций с призывом к бунту и к низвержению правительства. Опознать же Джугашвили по представляемой при сем фотографической карточке ввиду давности времени, никто из чинов вверенного мне пункта и полиции не мог.

К сему считаю нужным присовокупить, что названный Джугашвили, как видно из дел вверенного мне пункта, в том же 1902 году привлечен был к дознанию в качестве обвиняемого при Тифлисском Губернском Жандармском Управлении по делу о «Тифлисском кружке Российской социал-демократической рабочей партии» и по каковому делу являлся одним из главных виновных.

Отношение помощника начальника Кутаисского ГЖУ по Батумской области начальнику Бакинского ГЖУ генерал-майору Е. М. Козинцову, 13 июня 1908 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 627. Л. 30_31 (подлинник).

Опубликовано: Архивные материалы о революционной деятельности И. В. Сталина. 1908–1913 гг. // Красный архив. 1941. № 2 (105). С. 3–4.

№ 62

Начальник Тифлисского ГЖУ:

Возвращая фотографическую карточку Иосифа Виссарионова Джугашвили, сообщаю, что по имеющимся в сем Управлении сведениям он в 1902 году был привлечен при Кутаисском губернском жандармском управлении обвиняемым по 251 ст. Улож. о Наказ.

21 июня того же 1902 года Джугашвили был привлечен при сем Управлении к дознанию о тайном кружке Рос. соц. – дем. раб. партии […] Установить личность Джугашвили по карточке не представилось возможным, так как фотографической карточки в Управлении не имеется, а его лицо никто не помнит.

Отношение начальника Тифлисского ГЖУ начальнику Бакинского ГЖУ генерал-майору Е. М. Козинцову, 24 июня 1908 г.

РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 627. Л. 33–33 об. (подлинник).

Опубликовано: Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина? С. 295–296.

Пусть даже арест Кобы был случайностью, но произошло это на фоне довольно успешной деятельности жандармов по «изъятию» активных революционеров, с одной стороны, и нараставшего развала революционных организаций – с другой. Как отмечал Б. Николаевский, к лету 1908 г. ситуация для подполья ухудшилась: если раньше за счет развитых, массовых местных организаций удавалось довольно быстро «заполнять трещины, получавшиеся в результате полицейских набегов», теперь «набеги стали более частыми, и удары, ими наносимые, вернее попадали в цель» [112]. Происходило это как по причине общего разочарования публики, прежде сочувствовавшей революции, так и вследствие достигнутого наконец улучшения агентурной работы охранных отделений и жандармских управлений. В результате в Бакинской (Баиловской, по местоположению на Баиловском мысу) тюрьме Иосиф Джугашвили был отнюдь не одинок. Летом 1908 г. в рассчитанной на 280 узников тюрьме сидели 1300 человек [113]. Очевидно, это совокупная численность как политических, так и уголовных преступников.

Благодаря обилию политических арестантов ситуация в Баиловской тюрьме в эти месяцы оказалась неплохо освещена мемуаристами. Судя по их колоритным рассказам, сил охраны хватало, чтобы более или менее изолировать арестантов от внешнего мира, внутри же тюрьмы царила своеобразная жизнь, в которую охрана если и вмешивалась, то только по острой необходимости. «Тюрьма с утра до вечера была открыта, и огромный корпус жил единой „самоуправляющейся“ автономной коммуной», – писал П. Д. Сакварелидзе (см. док. 1). «Камеры раскрыты. О „зажиме“ в тюрьмах Европейской России до нас доходили лишь слухи. Осужденные к смертной казни находятся и проводят время вместе с арестованными в порядке охраны. Камеры закрываются только на ночь», – вспоминал А. Рогов (см. док. 2). Узники проводили дни во дворе за играми в мяч и городки, пели хором, торговали сигаретами, бубликами и своими поделками. По тюрьме сновали прислуживавшие на кухне арестанты, продававшие пирожки. Между политическим и уголовным корпусом существовала калитка, разделявшая их дворы, но днем также открытая. Арестанты делились на уголовных, примыкавших скорее к ним анархистов, политических и занимавших промежуточное положение налетчиков с претензией на политическую составляющую. Уголовные не прочь были внутри тюрьмы пограбить политиков, но за них заступились налетчики, а эти молодые грузины были таковы, что и уголовные их побаивались (см. док.1, 4). Нижний этаж тюрьмы отводился для пересыльных, главным образом арестованных за отсутствие документов казанских и уфимских татар, пожилых мужчин с мальчиками, бродивших по империи в поисках заработка. Они никаких иных проступков не совершили и подлежали только высылке на родину. Как уверял А. Рогов, этих мальчиков регулярно насиловали уголовные, тюремная охрана не пыталась за них заступаться [114]. Внутри тюрьмы происходило все что угодно, включая убийства. Рогов с гордостью описал расправу над неким Вадивасовым, обвиненным подпольщиками в сотрудничестве с полицией и выдаче «балаханской коммуны» и зарезанным прямо в камере Роговым и людьми из его группы (см. док. 2).