Юлия Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

«В целях опровержения ложных слухов, распространяемых злоумышленниками, православная миссия освобожденных областей России оповещает настоящим документом о следующем:

Отнятая в свое время у верующих большевиками животворная икона Тихвинской божьей матери 1 января 1942 года передана представителями германского вермахта представителям правления православной миссии Плескау (Пскова). Затем икона была выставлена для поклонения в соборе Святой Троицы в Плескау, где и находится до сих пор. Ни эта икона, ни прочие святыни не были удалены кем бы то ни было и не были посланы куда-либо.

Верховный глава миссии

Сергий

Митрополит Литовский и Виленский

25 января 1944 г.» [518] Там же. Л. 12.

В первой половине мая 1944 г. 2 вагона, отправленные 12 апреля из Риги, были приняты специалистами штаба Розенберга и содержимое их размещено в баварском замке Кольмберг [519] Ткачева Н. М. «Pogankin-Museum» и база хранения… С. 29. . Псковскими музейщиками выявлен список предметов, переданных 6 июля 1944 г. в Кольмберг из Хиршберга. Он содержит 393 наименования произведений живописи, графики и др. Большая часть их – из Псковского музея, часть – из Гатчины, Пушкина, Павловска, несколько – из Тихвина, происхождение примерно четверти предметов искусства не установлено. И еще один список на 705 единиц, принятых в том же Кольмберге 25 июля 1944 г. – из следующего транспорта с ценностями, прибывшими из Риги. Это – иконы, живопись, графика, скульптура, прикладное искусство, мебель. Значительная часть произведений искусства, перечисленных в этих списках (так называемая Кольмбергская опись), возвращена после войны, однако местонахождение многих не известно до сих пор [520] Там же. С. 30. .

Здесь следует вернуться к описанному в разделе «Новгород» сюжету о деятельности В. С. Пономарева. В документах Штаба Розенберга Пономарев упоминается в связи с планами вывоза в Германию новгородских археологических коллекций, которые он должен был сопровождать, а затем помогать в их описании нацистским искусствоведам в Грайфсвальде. В Пскове Пономарев занимался в основном учетом и систематизацией культурных ценностей. В 1944 г. он составил так называемую Псковскую опись икон. В ней содержатся данные о более чем 200 произведениях древнерусского искусства из Псковского и Новгородского музеев. Несмотря на разнообразие шифров, уточняющих, из какого именно псковского памятника архитектуры взяли икону перед вывозом, принцип «Псковской описи» прост: она имеет единую сквозную нумерацию на все иконы, вывезенные из Пскова, что позволяет примерно определить количество вывезенного и невозвращенного.

Сквозная нумерация «Псковской описи» распространяется и на немногочисленные произведения древнерусского искусства из Новгородского музея, которые «застряли» на сборном пункте в Пскове. Они имеют два шифра: новгородский и псковский. Основная же партия икон инвентаризирована Пономаревым до вывоза их из Новгорода, причем еще более четко: материал был ему лучше известен.

Иконы, включенные Пономаревым в новгородскую опись, почти все вернулись в Новгородский музей после войны. Разработанная им четкая схема дала возможность реконструировать Псковскую опись на основе анализа и систематизации шифров, проставленных на иконах, задолго до того, как о существовании описи икон стало известно. Благодаря Пономареву, каждая вывезенная икона была снабжена таким четким «паспортом», что даже в условиях послевоенной неразберихи большая часть новгородских и псковских икон все-таки возвратилась. Если бы не «Псковская опись» и не подробные маркировки, в Псков не удалось бы вернуть и двух десятков икон. Опись Пономарева – единственный учетный документ, сделавший возможным выявление и возвращение икон. Ни у нацистов во время оккупации, ни у музейных сотрудников после войны инвентарных книг, фиксирующих довоенное собрание икон Псковского музея, не было.

Еще один важный факт. Иконы церкви Успения Богоматери с Пароменья до вывоза их в Германию находились в тяблах иконостаса, а церковь была хранилищем музея, и в ней были сосредоточены иконы из других псковских церквей (нацисты называли ее «Золотой часовней»). Все иконы, находившиеся в этой церкви в 1944 г., независимо от их происхождения, имеют крупные отчетливые шифры «Р1–Р-…». На тыльных сторонах нескольких икон главного иконостаса самой Успенской церкви в конце 1980-х гг. были обнаружены почти незаметные мелкие карандашные пометки: «У.П, II,1», «Усп. П, III,10» и т. д., написанные очень характерным почерком. «Кто-то позаботился, чтобы на иконах, вынутых из иконостаса перед вывозом, была по-русски зафиксирована информация об их происхождении, чтобы они не затерялись среди десятков других, имеющих ту же немецкую маркировку икон. Этот «кто-то» маячил и за более подробными шифрами, складывавшимися в стройную систему. Она не имела значения при вывозе, но способствовала возврату. Только в 2000 г. специалистам Псковского объединеного музея-заповедника удалось идентифицировать почерк карандашных надписей. Среди научных работ Пономарева, хранящихся в архиве петербургского Института истории материальной культуры РАН, оказалось несколько рукописных страниц. Характерный почерк Пономарева можно узнать сразу [521] Ткачева Н. М. Псковский музей в годы оккупации. Судьба коллекций. .