Николай Белан - Эпицентр

По городу ползли слухи, один чудовищней другого. Якобы в аэропорту «Звартноц», где манифестанты захватили взлетно-посадочные полосы и не давали приземлиться самолетам, солдаты и офицеры избивали невиновных, топтали детей, давили людей БТРами.

На следующий день после инцидента в аэропорту у штаба гарнизона собралась демонстрация. Улюлюканье, свист, плакаты. Кто-то из командования уже отдал приказ вызвать караул и усиленные наряды…

Сурков не позволил. На бегу схватил фуражку, бросился на улицу. Вслед за ним сквозь плотные ряды митингующих протискивались другие политотдельцы.

Они спорили до хрипоты. Доказывали. Приводили факты. Уличали во лжи заводил. Убеждали в своей правоте самых непримиримых. И лопались вымыслы, как мыльные пузыри. Через час на опустевшем тротуаре под окнами штаба валялись лишь окурки да брошенные за ненадобностью транспаранты…

Но там, у штаба, было человек пятьсот, не больше. Там еще можно было дискуссировать. А здесь?

— Не верьте военному! — призывал тот же голос.

— При чем здесь армия? — вторили ему.

…Через месяц на большей части республики будет введено особое положение. И уже ни у кого не возникнет вопрос, почему в самых горячих и тревожных точках «заправляют» военные. На них легла вся полнота ответственности за жизнь и безопасность населения. И этих тысяч, которые стояли сейчас перед Сурковым. Рабочим местом политработников он на долгое время определил посты, заставы и комендатуры. Да и сам отдавал им львиную долю сил и времени. Люди несли службу круглые сутки. Вместе с усталостью неизбежно накапливалось раздражение. Нельзя было допустить, чтобы оно нашло выход в какой-либо стычке с теми же забастовщиками. И каждый день, каждый час — вопросы, вопросы… Кто же все-таки прав? Почему столько беженцев? Правда ли, что милиция и местные власти не препятствуют разбою и насилию?

— Я Афганистан прошел, — тихо, чтобы не слышали подчиненные, говорил Суркову донельзя измотанный бесконечной нервотрепкой и ночными бдениями старший офицер. — Но объясните, Михаил Семенович, как мы дошли до жизни такой, что на нашей, советской, земле солдат в бронежилеты одеваем?

Думай, Сурков. Отвечай, Сурков. Убеждай, политработник… На встречу политотдельцев с армянами-«афганцами» он, как ни старался, приехать не смог, поэтому вел ее полковник Сорокин. Теперь Сурков, кажется, окончательно понял слова Михаила Михайловича, своего зама: два часа — будто по минному полю и под перекрестным огнем… Но главное — не напрасно. После встречи этой ветераны сделали окончательный выбор: попросили командование Особого района в случае необходимости располагать ими как бойцами действительной службы, гарантировав при этом железную дисциплину и уставной порядок…

Запомнилось: провожая очередной наряд на патрулирование улиц, замполит роты напутствовал солдат:

— Что бы ни происходило, действуйте, как подобает комсомольцам, интернационалистам.

Все вроде верно говорил лейтенант. То, что они интернационалисты, этим славным парням внушали с пеленок. В детском саду. В пионерской дружине. Когда в комсомол принимали. Сейчас — на каждом политзанятии. Рассказывали, что фашистов одолели лишь благодаря единству и сплоченности всех наций и народностей. Про Ташкент…

А дальше? Одни лозунги на памяти. «Равные среди равных», «семья братских народов»… Пятнадцать гербов и флагов в обрамлении праздничных венков. Помпезные концерты с танцорами в национальных костюмах… Результат — вот он; спросите паренька, только что примерившего солдатские сапоги, о «братских» и «равных», и, за редким исключением, услышите, что познания «интернационалиста» не идут дальше формул типа: «Грузия — мандарины», «Узбекистан — хлопок», «Азербайджан — нефть», «Молдавия — виноград»…

Армения по такой логике становится не иначе как олицетворением коньячных изделий мирового класса.

Нет, сколько не говори «сахар», во рту слаще не станет. Сколько ни повторяй «мы — интернационалисты», качества этого в людях не прибавится. Хоть все заборы обвешай плакатами, гербами и флагами. Чтобы прибавилось — с людьми работать надо. По-настоящему — целенаправленно, умно и тонко. Только вот как?

…— Не верьте военному!..

Но Сурков говорил, и ему внимали.

— Каждый человек имеет право отстаивать свои убеждения, но только законными методами, по-людски…

— Вы, полковник, лучше уйдите, — услышал сзади угрожающее. — От греха подальше… Уйдите!