Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Напомню, похожий сбой записей был еще в предыдущем журнале «Якуцка» — после гибели Прончищева.

Вернее всего, то была рука Кирилова — именно он был обязан назначать дела к слушанию и распределять их по папкам, а отрицательное его отношение к морскому варианту доставки экспедиции на Тихий океан он сам вскоре высказал. В 1733 году, когда ВСЭ уже отправилась в путь, он подвел итог своей работе по ее подготовке в записке [Кирилов, 1943, с. 35–36]. Он утверждал, «что ныне иного и ближнего пути, как чрез Охоцк, нет», и вот его «резоны».

1) Прежде всего, необходимо обследовать Северо-восточный проход:

«Сие оправдание важной экспедиции, каковой ни от ково никогда не бывало, состоит в разных изысканиях: во-первых, подлинно проведать, могут ли Северным морем проходить [до] Камчатского или Полуденного океана моря (я, по исследованию некоторых, конечную надежду имею, что могут)».

Поясню: Кирилов не мог не понимать, что если экспедиция прибудет прямо на Камчатку, то северные отряды отправлены не будут.

2) Говоря о появлении русских военных кораблей у западных берегов Америки, Кирилов пишет: «ведаю, что гишпанцам сие не любо будет». Поясню: ни Сандерсом, ни Головиным не задет дипломатический аспект — обязательный заход в испанские порты Америки. Без переговоров это невозможно, они займут год и больше, и успешный их исход сомнителен.

3) В Сибири есть «великая выгода»: не надо дважды пересекать экватор и «солнечный зной терпеть незачем». Напомню: со времен Колумба СВ-проход искали, в частности, дабы избегнуть долгой мучительной жары, когда все припасы (включая пресную воду) гниют, а люди умирают — см. Очерк 1.

4) В Сибири не надо бояться пиратов.

5) «…и сверх того, что они (европейцы — Ю. Ч.) в проезде у чюжих портов издерживают, а у нас все то подданным же в пользу придет». Здесь Кирилов прав в том, что сибирский путь избавит от утекания валюты за рубеж.

К возражениям Кирилова можно добавить несколько чисто морских возражений (возможно, их и имел в виду Соколов). Например, такие.

1. Слишком рискованно, не имея океанского опыта, сразу идти в полукругосветное плаванье, пересекая к тому же Тихий океан в никем еще не пройденном направлении. Мыс Горн и «ревущие сороковые» даже опытным морякам намного легче проходить с запада на восток. Поэтому лучше по пути туда идти вокруг мыса Доброй Надежды [386]. Но это намного дальше (почти удваивает жаркую часть плавания [387]) и требует дипломатии со многими странами.

2. Неизбежен наем иностранных морских офицеров, которым предстоит двигаться через весь мир. Это грозит рассекретить всю экспедицию.

3. При потере обоих пакетботов экспедиция вообще не состоится.

Ни к чему этому страна и флот готовы не были, экспедиция пошла через Сибирь — со всеми названными и неназванными издержками и зверствами, — и именно поэтому смог быть открыт мыс Челюскин.

Эти трое сыграли в организации экспедиции совсем различные роли. Архивист Евгений Рычаловский в статье «Кабинет-министр А. Остерман и Вторая Камчатская экспедиция» [Under Vitus, с. 63–82] не смог сказать по сути статьи ничего определенного. Фактов личного содействия Остермана рождению экспедиции нет; его подпись стоит на подавляющем большинстве документов, но его «роль в том или ином деле не всегда уловима». Вывод Рычаловского:

«Отношение его ко всему предприятию мы бы обрисовали так: „предстатель“ экспедиции, добившийся издания необходимого указа вначале; внимательный наблюдатель на протяжении нескольких лет, в определенные критические моменты довольно активно действующий; требовательный начальник в конце».

Можно сказать больше: он действительно был «мотором экспедиции», однако, будучи известен своим коварством (в этом историки согласны), в решительный момент занял открыто враждебную к ней позицию, объединившись в этом с Волынским. Вот доношение Кабинета в Сенат [Покровский, 1941, с. 84]:

«рассмотреть в Правительствующем Сенате, обще с Адмиралтейств-Коллегиею, возможно ли оную Камчатскую экспедицию в действо произвести, дабы от того, хотя б впредь, напрасных казне убытков не было.

Андрей Остерман Артемий Волынский 29 августа 1738 году»

Не стоит, конечно, думать, что Остерман в самом деле хотел закрытия экспедиции. Вернее, что он подыграл амбициям Волынского, вроде бы поддержав его, а на самом деле подставил, предоставив ярости Бирона. Но каково было после этого Головину в одиночку отбиваться от противников!