Юрий Чайковский - Мысы Ледовитого напоминают

Обе эти вольности привели к выводу, что Мюнцер поместил в перечислении народов пять разных народов, в том числе рутенов, аполониев и скифов. Принято в них видеть русских, полониев (поляков) и татар соответственно.

Однако поляки не могли славить Жуана в письме Максимилиана, поскольку именно они были главным неприятелем Максимилиана и никак в ряд с другими не становятся. Далее, если видеть в скифах татар или один из кочевых народов Восточной Европы (что и принято делать), то они были весьма далеки от западных забот, и потому лесть Максимилиана выглядит неумно.

Нам остается искать смысл в «сухой звезде».

Странная Seca estrella (Сухая звезда — испан.) и странное упоминание скифов, исчезнувших еще в Античности, побуждают вспомнить ту пору, когда скифы были реальным народом, а звезда и созвездие обозначались общим греческим словом астрон. «Сухое созвездие» находим еще у Гомера:

Арктос, сынами земными еще колесницей зовомый;

Там он всегда обращается, вечно блюдет Ориона

И единый чуждается мыться в волнах Океана (Илиада, XVIII, 487).

В эпоху Гомера небо еще не было поделено на созвездия, созвездий было выявлено мало, и единственным созвездием, известным как незаходящее, была (Большая) Медведица, имевшая также названия «Воз» и «Колесница». Приведенный перевод Н. И. Гнедича неточен: в подлиннике перед словом Арктос стоит артикль женского рода, то есть Гомер упомянул Медведицу.

Тем самым, Мюнцер дал адресату письма ключ к чтению, всем образованным людям тех времен понятный: из всех северных народов (живущих там, где бывает в зените полярное созвездие [263]), Жуану следует обратить свой взор на тот, который назван греческим термином аполлоновы скифы. Сам термин тоже не мог вызвать трудностей ни у кого, кто знал античную географию: аполлоновы скифы — это гипербореи (о них см. 4–11), народ, живущий на крайнем Севере, избранный народ Аполлона, который проводит среди них лето.

Итак, Жуану предлагалось включить в круг своих интересов Северный океан, ибо там есть для него большая выгода, связанная с обитающим там народом, который (в том порукой Максимилиан) дружествен португальскому королю — столь же, сколь и все народы, близкие римскому императору. Что за выгода, объясняет всё письмо Мюнцера — это морской путь в Китай.

Тут-то и ясно, почему в качестве автора избран известный картограф: только от его лица предложение Максимилиана о союзе и могло выглядеть серьезным. Римский император нуждался в союзе с португальским королем (это подробно описано у С. В. Обручева) и, хотя не мог предложить ему никаких земель и сокровищ, зато предлагал искать северный путь в Китай, и тут оказывались кстати русские: они и с Максимилианом дружны, и на севере властвуют.

Итак, суть письма Мюнцера, полагаю, лежит не в европейской дипломатии, а в желании искать тот путь, который вскоре получил имя СВ-прохода.

LIA надвигался с запада на восток, так что проплыть из Оби в Енисей и далее, до Пясины, в начале XVII века было еще можно, хотя из Печоры в Обь — нет.

Удивительный голландский историк России Исаак Масса, юный собиратель сведений и купец, позже — зрелый дипломат [264], подчас чувствовал Россию лучше русских. Так, он первым из историков (за 250 лет до Костомарова) отказался повторять версию Бориса Годунова — будто самозванцем Лжедмитрием был известный всей Москве Григорий Отрепьев. (О Лжедмитрии см. 4–11.)

Восточная часть карты Исаака Массыс дополнениями, сделанными самим Массой. Воспроизведена в кн. [Алексеев, 1941]. Слева Югорский Шар, о. Вайгач и край южного о-ва Новой Земли; в центре о. Белый и Ямал с Ямальским волоком, справа вверху устье Пясины (здесь она обозначена как Peisida геса); внизу Тобольск, Тазовская губа и, повыше, Тазовский город (Мангазея)

Его называли «первым европейским писателем, обратившим внимание на тунгусов» [Алексеев, 1941, с. 249]. Еще до зимовки в Пустозерске англичан, искавших пути с Печоры на Обь и далее, в Китай (см. ниже), Масса уверенно заявлял: «Я прекрасно знаю и могу это доказать, что этот северный путь закрыт» (там же, с. 245). Однако именно он описал самую в те поры восточную русскую экспедицию — с Оби в Енисей и Пясину.

Эту экспедицию не позже 1606 года послал сибирский воевода с целью выяснить возможности освоения мест за Енисеем. Возглавлял ее московский купец Лука [265], в ее ходе погибший. По словам Массы, Лука начал плавание весной, спустился в устье Оби и проплыл морем до Пясины, откуда мореходы повернули назад и прошли в устье Енисея. Там их ожидала группа, пришедшая по Енисею. Вернулись назад «тем же путем, каким сюда пришли» (очевидно, что по Енисею, а не по морю). Археолог Вадим Старков [1998] назвал это плавание первой русской государственной полярной экспедицией.