Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Критики всех политических направлений полагали, что Айснер был интеллектуалом без какого-либо таланта для лидерства. В глазах журналиста Виктора Клемперера Айснер был «деликатным, хрупким, согнутым маленьким человеком. Его лысая голова не была впечатляющего размера. Грязные седые волосы беспорядочно лежали на его воротнике, его рыжеватая борода имела грязный, сероватый оттенок; глаза его были скучно серыми за линзами его очков». Писатель еврейского происхождения не смог обнаружить «никаких признаков гения, почтенности, героизма». Для Клемперера Айснер был «посредственной, тусклой личностью». Некоторые из министров в правительстве Айснера, которые не вышли из его партии, отзывались о его талантах как политика даже ещё менее комплиментарно. Например, Хайнрих фон Фрауэндорфер, министр транспорта, говорил Айснеру на заседании кабинета министров 5 декабря: «Весь мир говорит о том, что Вы не знаете, как управлять», добавив при этом: «Вы не государственный человек, … Вы дурак!»

Другой проблемой было то, что большое число вышестоящих лиц в правительстве и в советах не были баварцами по рождению. Курт Айснер не смог понять, что если бы он поставил на руководящие должности в революции больше местных революционеров, то это улучшило бы легитимность нового режима в народе. В феврале Клемперер, который освещал революцию в Мюнхене для лейпцигской газеты, язвил в одной из своих статей: «Что раньше было верно в отношении искусств в Мюнхене, стало верным в отношении политики; все говорят: где народ Мюнхена, где баварцы?»

Хуже того, в результате отсутствия таланта политического деятеля, у Айснера не было реалистичных мыслей о том, как лучше всего удерживать радикальных революционеров внутри его собственных рядов и в тех группах, что были левее его партии, таких как «Спартаковцы», когда эйфория первых дней революции пошла на убыль. («Спартаковцы» — революционная группа, названная так в честь вождя римских рабов Спартака, которая пропагандировала диктатуру пролетариата). Айснер отмахивался от повторяющихся и настойчивых предупреждений, что он чересчур доверяет крайним левым и что он недооценивает опасность переворота с их стороны. Он говорил своему правительству, что люди на крайнем левом фланге всего лишь выпускают немного пара: «Нам следует дать людям выпустить его из их систем». Он не смог понять, что пытаясь приручить крайних левых в Мюнхене, он достиг противоположного: он раздул левый радикализм, роя тем самым могилу для своего примиренческого подхода к политике.

Радикальные революционеры ощущали, что Айснер продался реакционерам, которые в их глазах включали всех от социал-демократов (СДПГ), либералов и умеренных консерваторов до истинных реакционеров. В их идеалистическом, но параноидальном видении мира, которое следовало стандартным большевистским рассуждениям, парламентская демократия, либерализм, постепенность и реформизм с одной стороны, и правый авторитаризм с другой были двумя сторонами одной и той же медали.

В начале декабря 1918 года Фриц Шрёдер, один из представителей независимых социал-демократов Айснера, недвусмысленно высказался в Совете солдат против парламентской демократии: «Слухи о национальном собрании — это не более чем реакционная болтовня». Схожим образом анархист Эрих Мюэзам требовал установления мягкой диктатуры, нацеленной не на поддержку пролетариата, но на то, чтобы «разделаться с пролетариатом». Тем временем, близкий соратник Мюэзама, Йозеф Зонтхаймер, по существу требовал разрушительной власти толпы. «Я надеюсь», — выкрикивал Зонтхаймер по время митинга в начале января, «что мы все возьмёмся за оружие, чтобы посчитаться с реакцией». Несколькими днями раньше коммунисты потребовали на публичном митинге в Мюнхене, что люди должны «пойти на выборы Национальной Ассамблеи не с избирательными бюллетенями, но с ручными гранатами».

К концу ноября 1918 года Эрхард Ауэр, министр внутренних дел и лидер СДПГ, уже пришёл к заключению, что продолжающийся радикализм крайне левых делает демократизацию в Баварии нежизнеспособной. Глубоко обеспокоенный тем, что это может перерасти в тиранию, Ауэр постоянно набрасывался на Айснера и на отсутствие решительных действий с его стороны против левых радикалов, заявив 30 ноября: «Не может, не должно быть диктатуры в нашем свободном народном государстве». Поскольку сторонники Айснера чувствовали себя всё более осаждёнными со всех сторон, они фактически отменили свободу слова уже 8 декабря. В этот день они приказали нескольким сотням солдат атаковать офисы газет: консервативных, либеральных и умеренных от СДПГ. Двумя днями позже американцы, проживавшие в Мюнхене, получили срочное уведомление от государственного департамента США, что более не безопасно проживать в Германии; им было сказано «отправиться домой как можно раньше».