Ирина Полякова - Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

Обрела подлинную популярность и поэзия рок — коллектива. Так слова из песни «Who Wants to Live Forever», прозвучавшей в фильме «Горец»

(Что за чувство заполняет наши сны? И почему оно ускользает наяву?

Кому нужна вечность?

Все предрешено, лишь краткий миг блаженства дарован нам судьбой.

Кому нужна вечность?

Кто осмелится любить вечно, если любовь должна умереть?) стали ярким свидетельством того, что и поэтическое творчество «Queen» способно на вселенский масштаб.

После слов из песни «Who Wants to Live Forever», остается лишь отметить, что популярные мифы многообразны и, наряду с мифами, требующими разоблачения, существуют такие, которые занимают достойное место в истории культуры, охватывая все выделяемые нами «поля».

В дальнейшем реализовавшийся в вышеуказанных полях, утвердившийся в своей популярности миф выкристаллизовывается и приобретает так важный для него широко тиражируемый образ, схожий с фольклором в определении Ю. Е. Березкина. Когда Ю. Е. Березкин сравнивал фольклор и мифологию, он отмечал следующее важное обстоятельство: «Фольклор состоит из текстов, которые истолкования не требуют, переводимы на любой язык и могут изучаться в отрыве от породившей их культурной среды („этный“ подход). Текст может восприниматься буквально, как рассказ именно о тех событиях, о которых в нем идет речь. Если же он служит знаком или метафорой чего — то другого, он превращается в миф. Мифология требует понимания, истолкования, возможных лишь в контексте определенной культуры и предполагающих хорошее владение соответствующим языком („эмный“ подход). Один и тот же текст может служить основой различных мифов в зависимости от того, кто его интерпретирует. Смысл, ценность и эмоциональность в мифологические тексты вносят слушатели и рассказчики. Исследователь, пытающийся реконструировать процесс осмысления мифа в отсутствие полноценного контакта с носителями традиции, берется за невыполнимую задачу» [88] Березкин Ю. Е. Мифы заселяют Америку: Ареальное распределение фольклорных мотивов и ранние миграции в Новый Свет. — М.: ОГИ, 2007. С. 170. . Стоит добавить, что в своем стремлении к универсальности социальная мифология и современный миф скорее схожи с фольклором, чем с традиционной мифологией. Тиражируемость, известная доля интерсубъективности, накладываемые на модность, способствуют перманентной популярности мифа. Популярные мифы многообразны и среди них, наряду с мифами, требующими разоблачения, существуют такие, которые занимают достойное место в истории культуры, охватывая все выделяемые нами «поля», включая, конечно, поле масс-медиа.

Трансляция социального мифа в медиасреде сегодня приводит к существенному размыванию традиционных способов освоения мира с присущими им закономерностями, например, к нивелированию противопоставления «мы и они». Специфическая реальность масс-медиа имеет много общего с мифологической реальностью, и именно с такими «реальностями» нам в последнее время приходиться все чаще иметь дело.

Таким образом, нами было показано место и роль мифа в истории развития коммуникационного пространства, где медиасреда выступает в качестве дополнительного звена при воздействии социального мифа на общественное развитие. Были показаны широкие возможности медиасреды в воздействии на общественное сознание с учетом способности и потенциальной готовности мифологического сознания инициировать мифотворческие и мифологизационные процессы как в повседневной жизни человека, так и в обществе в целом. Были выявлены изменения в механизме трансляции социального мифа в медиасреде и сделано заключение, что развитие коммуникационного пространства повлияло на такое существенное для мифологического сознания отношение как дихотомия «сакральное — профанное». Был высказан тезис о двойственной, обусловленной мифологизационным потенциалом, функции медиасреды в процессе формирования и распространения представлений о прошлом.

Проблемы онтологического статуса прошлого традиционно входят в круг вопросов, изучаемых философией и теорией истории, которые претерпели существенные изменения в минувшем столетии в связи с целым набором культурных поворотов в социально — гуманитарных науках [89] См.: Бахманн-Медик Д. Культурные повороты. Новые ориентиры в науках о культуре; пер. с нем. — М.: Новое литературное обозрение, 2017. 504 с. . С одной стороны, в зарубежной философии истории давно уже сложилась вполне устоявшаяся традиция, отрицающая наличие неких определенных метафизических оснований философии истории и критически воспринимающая всякую онтологическую (или субстантивную) философию истории. С другой стороны, философия истории в XXI веке существенно расширила круг своих интересов. Так, традиционные вопросы аналитической, герменевтической и нарративной философии истории на Западе оказались дополнены темами политического присвоения прошлого, проблематика исторических коммемораций, медийный дискурс об истории, проблемы коллективной памяти и идентичности, национальные образы времени и исторического опыта, этическое измерение истории. По мысли Ю. А. Кимелева, «…в настоящее время философия истории предстает как собрание отчасти независимых друг от друга, отчасти пересекающихся постановок вопросов, проблем, подходов, а также связанных с ними философских концептуализаций» [90] Кимелев Ю. А. Западная философия истории на рубеже XX–XXI вв.: аналитический обзор. — М.: ИНИОН РАН, 2009. C. 91. . Вместе с тем, в современной зарубежной литературе неоднократно предпринимались попытки «реабилитации философии истории», понятой как этическая установка относительно хода и содержания исторического процесса (К. Ролдáн) [91] См.: Roldan G. C. Que queda de la f i losof i a de la historia de la illustration? // La comprension del passado. Escritos sobre f i losof i a de la historia / Cruz M., Brauer D. (Comps). — Barselona: Herder, 2005. Рp. 187–216. , как набор различных метатеорий, только несколько из которых (гегелевская, марксистская, теория локальных цивилизаций) подверглись существенной критике (Г. Нагл — Досекал) [92] См.: Nagl-Dosekal H. Ist Geschichtsphilosophie heute noch moglich? // Der Sinn des Historischen. Geschichtsphilosophische Debatten / Nagl-Dosekal H. (Hrsg.) . — Frankfurt a.M.: Fisher, 1996. S. 7–63. , как «философия истории среднего масштаба», сопоставимая с философией техники (Й. Робек) [93] См.: Rohbeck J. Technik-Kultur-Geschichte. — Frankfurt a.M.: Suhrkampf, 1987. 283 s. . Один из наиболее успешных вариантов в этой связи был реализован в проекте метаистории Йорна Рюзена, который на основе культурно — антропологического подхода предложил говорить о материальной (теория исторического процесса), формальной (теория и методология историописания) и функциональной (теория исторической памяти) разновидностях философии истории [94] См.: Rüsen J. Evidence and meaning. A theory of historical studies. — N.Y.: Berghahn books, 2017. P. 80. .