Натан Эйдельман - Из потаенной истории России XVIII–XIX веков

Беннигсен был третьим «столпом» того, старого заговора, и Петербург не шутя интересуется его архивом.

Бумаги получены и вывезены либо для секретного хранения, либо для уничтожения…

Проходят годы, десятилетия. События 1801, 1812, 1825-го все дальше, но по-прежнему злободневны, Пушкин сказал бы — «животрепещущи, как вчерашняя газета».

Вдруг, в 40-х годах французский историк Тьер публикует поражающе точные подробности гибели Павла — между прочим, не скрывая, что его информатор заимствовал сведения у Палена и Беннигсена… Только много позже догадались, что Тьер прочитал бумаги Ланжерона, того генерала, который восхищался записками Беннигсена, сам вел «журнал» и, конечно, не пропустил рассказов своего старшего друга о знаменитой ночи с 11 на 12 марта 1801 г.

Еще через 20 лет Герцен в своей Вольной типографии печатает другой замечательный рассказ, тоже записанный за Беннигсеном: как выяснилось, мемуары злого, остроумного, странного литератора пушкинской поры Александра Воейкова…

Наконец, в Германии маститый историк, знаток России (некогда служивший в прусском посольстве в Петербурге) Теодор фон Бернгарди, рассуждая о разных делах, связанных с гибелью Павла, как бы вскользь замечает, что об этом «нет никаких подробностей ни в рукописных воспоминаниях Беннигсена, ни в заметках других осведомленных участников» [179] Bernhardi Th. von. Geschichte Russland und europischen Politik in den Jahren 1814–1831. Leipzig. 1875. S. 433. .

Таким образом, вместе с рассказами слышавших появляются впечатления читавших…

Когда же через 50 лет после кончины Беннигсена воскресла надежда — прочесть, наконец, те злополучные записки, — возникло, как помним, разномыслие: где они находятся, в Ганновере у потомков или в России; в семейном архиве в Бантельне или в Государственном архиве в Петербурге?

Однако «длинный Кассиус» обманул и пожелал явиться потомкам из третьего потаенного места.

Открыватель — дотошный чиновник государственной канцелярии Петр Михайлович Майков (родственник знаменитого поэта).

Время действия — 90-е годы прошлого столетия.

Место — семейный архив обширной фамилии Фоков; уже одним этим сказано многое. Борис Александрович Фок и его родня — внуки и правнуки того генерал-майора, который почти всю жизнь дружил с Беннигсеном.

Что Леонтий Леонтьевич отправлял письма-мемуары А. Б. Фоку, было смутно известно и прежде. Но что письма сохранялись в семье адресата почти столетие спустя — вот это была неожиданность.

Отчего же семья Фок раньше не обнародовала важных бумаг? Скорее всего потому, что автор их не был в большой чести у российских историков: во-первых, из-за щекотливой «непечатной» темы о Павле I; во-вторых, из-за устойчивой репутации интригана, мешавшего Кутузову…

Слишком близко все было, и многие из живых свидетелей могли начать нежелательную для письмовладельцев дискуссию.

К 90-м годах последних ветеранов Отечественной войны не стало, и чуть приутихли старые исторические страсти, уступая место новым. Тем не менее Майкову было непросто опубликовать сочинения столь сомнительной исторической личности, к тому же самой неясной национальной принадлежности. В течение нескольких последних лет XIX и в первые годы XX в. в журнале «Русская старина» и в других повременных изданиях были напечатаны — однако неполно, с немалыми купюрами — мемуары Беннигсена в виде его писем к Фоку.

И тут, после первых публикаций, произошло давно ожидаемое: перед Майковым открылись фон ды архива военного министерства, где лежали бумаги Беннигсена, очевидно, те самые, которые были выкуплены в 1827 г. у семьи генерала [180] Еще прежде с ними бегло ознакомились несколько официальных историков. .

Так Майков вывел наружу два из трех «подземных» хранилищ записок. То, что лежало в военном министерстве, поддается сегодняшней проверке: в Центральном государственном военно-историческом архиве немало Беннигсеновых бумаг. Что же касается архива Фоков, то он исчез после революции, и если бы Майков вовремя не воспользовался им, важный исторический комплекс был бы, возможно, утрачен…

Но что же извлек Майков из двух архивов? Что было в записках Беннигсена?

Прежде всего — 25 больших писем к А. Б. Фоку: история кампаний 1806–1807 гг., история Эйлау и всей войны до Тильзитского мира, когда Беннигсен достиг вершины своих военных успехов. Затем — 17 писем, тоже к Фоку, о кампании 1812–1813 гг. Документы суховатые, не всегда складные, хитрые, порою лживые, всегда отчетливо характеризующие автора, в общем, очень любопытные — и как свидетельство очевидца, участника, и как субъективная оценка, которая порою любопытнее самого излагаемого факта.