Евгений Трефилов - Пугачев

Но зачем в Малыковку поехал Филарет? Если верить показаниям Пугачева (Филарет на допросах вообще умолчал об этой поездке), раскольничий настоятель надеялся упросить малыковского управителя еще какое-то время не отправлять Емельяна в Симбирск. Отсрочка была получена, причем, по словам Пугачева, она стоила ему пуд меда, специально приобретенный в селе Терса недалеко от Малыковки для подкупа чиновника. Уже на следующий день после возвращения в скит Пугачев отправился в Мечетную слободу, где остановился у крестьянина-старовера Степана Косова. Сам он объяснял свой отъезд тем, что «в монастыре, хотя я и раскольником уже назывался, жить было неблагопристойно» [132] См.: Емельян Пугачев на следствии. С. 62, 146. .

Емельян Иванович хотя и пробыл в Мечетной всего «с неделю», успел близко сойтись с приютившим его Косовым и даже стал крестным его ребенку, а значит, кумом самому Степану. Узнав, что тесть Косова Семен Сытников собирается по делам в Яицкий городок, Пугачев попросился поехать вместе с ним «для покупки себе и Филарету рыбы», на что взял деньги у того же Филарета. Кроме того, он уверял Сытникова, что едет в городок «якобы для взыскания в Яике по векселю с брата своего… денег ста рублей» [133] См.: Там же. С. 62, 63, 108, 146, 228, 229, 242; РГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 450, 450 об.; Д. 506. Л. 10 об. .

Нужно ли говорить, что никакого брата на Яике у Пугачева не было? Да и поездка за рыбой была для нашего героя только предлогом. А вот зачем он в действительности ехал в Яицкий городок?

Яицкий городок, куда Пугачев и Сытников направились 15 ноября 1772 года, был столицей Яицкого казачьего войска. В начале того же года местные казаки восстали, но спустя полгода бунт был подавлен. Пугачев, несомненно, знал об этих событиях, причем имеются сведения, что о бунте он слышал «прежде еще побега» в Польшу [134] См.: РГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 2. Л. 449 об. .

Предыстория возмущения яицких казаков и само оно хорошо описаны в научной литературе [135] См., например: Витевский В. Н. Яицкое войско до появления Пугачева И Русский архив (далее — РА). 1879. № 3, 4, 8, 10, 12; Дубровин Н. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 1—104; Рознер И. Г. Указ, соч; Андрущенко А. И. Крестьянская война 1773–1775 гг. на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. М., 1969. С. 15–56. , поэтому остановимся на них лишь вкратце. Историками признано, что восстание, вспыхнувшее в 1772 году, явилось итогом долгого противостояния двух враждебных партий, на которые Яицкое войско окончательно раскололось в начале 60-х годов XVIII века. Одну партию составляли казачьи старшины и их приверженцы, «согласные» или «послушные» казаки, а другую — «непослушные» или «несогласные», причем к ней принадлежала большая часть войска, а потому ее приверженцев еще называли казаками «войсковой стороны». «Несогласные» обвиняли старшин в различных злоупотреблениях, например в том, что они удерживают жалованье, а на рыбную ловлю допускают только «послушных». Отсутствие денежных выдач и невозможность заниматься важнейшим казачьим промыслом при малом распространении на Яике хлебопашества делали положение казаков весьма тяжелым.

По мнению советских историков (И. Г. Рознера, А. И. Андрущенко и др.), правительство поддерживало старшин, а те, в свою очередь, не препятствовали стремлению государства упразднить казачьи права и привилегии, что, разумеется, не могло нравиться «непослушным». Напомним, что наступление на казачьи вольности — подчинение государству и вмешательство во внутренние дела казачьих войск — началось еще в конце XVII века, а особенно отличился в этом деле Петр I. Что же касается 1760-х и начала 1770-х годов, то в это время «непослушные» особенно опасались «регулярства», то есть превращения казаков в обыкновенных солдат. Оно, помимо прочего, означало, что им будут брить бороды, а это для яицких казаков-старообрядцев было смерти подобно. Поэтому «непослушные» отказывались выполнять те правительственные распоряжения, которые, по их мнению, несли им это «регулярство». Так, например, в 1770 году они отказались служить в так называемом Московском легионе, созданном в помощь действующей регулярной армии.

Однако в свое время дореволюционный историк Н. Ф. Дубровин высказал мнение, что Екатерина в общем признавала претензии «несогласных» к старшинам справедливыми и не собиралась вводить на Яике «регулярство», а также лишать казаков вольностей, а те просто неправильно интерпретировали отдельные распоряжения властей. Неподчинение этим распоряжениям, с одной стороны, враждебное отношение к «непослушным» некоторых правительственных чиновников, в особенности вице-президента Военной коллегии Захара Григорьевича Чернышева, а также руководителей следственных комиссий, прибывавших на Яик и покрывавших старшин — с другой и привели, считал Дубровин, к вооруженному противостоянию [136] См.: Дубровин Н. Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 77. .