Владимир Ленин - К двадцатипятилетию первого съезда партии

[295]

благами жизни, и на такихъ, которые изнываютъ въ трудѣ и не знаютъ насдажденiй и радостей жизни. Для того, чтобы наступило такое коренное улучшенie въ жизни рабочихъ, капиталисты должны лишиться своихъ преимуществъ должны отказаться отъ своихъ богатствъ отъ безпечной и праздной жизни и сдѣлаться обыкновенными людьми, какъ и всѣ. Согласятся ли они на это добровольно? И наше правительство, защищающее ихъ интересы и идущее съ ними рука объ руку — сдѣлаетъ ли оно хоть одинъ щагъ къ такому коренному улучшенiю положенiя рабочихъ? Да что говорить о коренныхъ улучшенiяхъ! Даже такихъ мѣръ, которые имѣли бы какое-нибудь серьезное значенiе для рабочихъ, оно предпринять не въ состоянии. Оно никогда добровольно не введетъ: ни 8-часового рабочаго дня, ни страхованiя отъ несчастныхъ случаев, отъ болѣзни, старости и безработицы, ни другихъ подобныхъ мѣръ. Оно не сдѣлаетъ всего этого потому, что всякая мѣра, приносящая серьезную пользу рабочим, сопряжена съ серьезнымъ вредомъ для интересовъ капиталистовъ.

Но если такъ, если наше правительство не способно не только на коренные мѣры къ улучшенiю положенiя рабочихъ, но даже не склонно вводить вообще какая-либо значительныя улучшенiя, то къ чему могутъ сводиться всѣ его фабричные законы. Это понять не трудно. Представьте себѣ, что у васъ есть врагъ, который хочетъ притвориться вашимъ. другомъ. Онъ будетъ дѣлать видъ, что оказываетъ вамъ услугу за услугой, будетъ вамъ постоянно говорить, какъ, дорого ему ваше счастье. Но на самомъ дѣлѣ никакого добра онъ вамъ не сдѣлаетъ. И если вы не совеѣмъ простоватый человекъ то вы легко раскусите всѣ его коварные замыслы и поймете, что за дружескими словами кроется все та же вражда къ вамъ. То же самое съ русскими фабричными законами. Эти законы только на первый взглядъ улучшаютъ положенiе рабочихъ. Въ дѣйствительности же они таковы, что никакой значительной пользы рабочимъ отъ нихъ быть не можетъ. Обойдите всю Россiю и разспросите всѣхъ рабочимъ, много ли улучшилось ихъ положенiе отъ фабричныхъ законовъ. Вамъ, конечно, отвѣтятъ, что ни о законахъ, ни объ улучшенiяхъ никто ничего не слыхал. И если вы внимательно прочтете наши фабричные законы, то вы увидите,

[296]

что въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, что такъ оно и должно быть. Вы увидите, что во всѣхъ ихъ, отъ начала до конца, правительство постоянно одной рукой отнимаетъ то, что успело дать другой. Какой-нибудь законъ даетъ рабочимъ извѣстное облегче, но какое-нибудь примѣчанiе или дополненiе къ нему, или другой законъ совершенно или на большую часть уничтожаетъ пользу перваго закона. Pyccкie фабричные законы состоять изъ двухъ половинъ: въ одной правительство даетъ, въ другой отнимаетъ.

Для того, чтобы убѣдиться въ этомъ, приведем нисколько примѣровъ изъ нашихъ фабричныхъ законовъ.

Всякому ясно, что какъ бы хороши ни были какiе-нибудь законы, польза отъ нихъ будетъ только тогда, когда они будутъ исполняться. А для того, чтобы законы исполнялись, нуженъ надзоръ. Поэтому предположимъ на время, что наши фабричные законы не оставляютъ желать ничего лучшаго и спросимъ себя, кто надзираетъ за ихъ исполненiемъ? За исполненiемъ фабричныхъ законовъ призваны смотреть фабричные инспектора, Они набираются правительствомъ изъ техниковъ, инженеровъ, механиковъ; это все народъ, знающiй толкъ въ машинахъ, но чаще всего не имѣющiй ни малѣйшаго понятiя о рабочемъ, о его жизни, горестяхъ и нуждахъ [138] Раньше фабричными инспекторами были преимущественно врачи. Такъ какъ они обращали слишкомъ большое вниманiе на тотъ вредъ, который фабрика приносить здоровью рабочихъ, то правительство рѣшило отдѣлаться отъ нихъ. Былъ изданъ указъ, что фабричные инспектора должны надзирать за паровыми котлами и на этомъ основанiи на должность фабричныхъ ииспекторовъ стали принимать исключительно лицъ съ техническимъ образованiемъ. Въ 1896 году изъ 117 фабричныхъ инспекторовъ техниковъ было больше ста. . Къ тому же правительство зорко следить за тѣмъ, что бы в фабричные инспектора попадали люди «вполнѣ благонадежные». А благонадежный человѣкъ, это такой, который во всю свою жизнь ни разу ни словомъ, ни дѣломъ не выступалъ противъ правительства или капиталистовъ и не только не выступалъ самъ, но даже, не

[297]

знался с людьми, которые дѣлали что-нибудь подобное. Могутъ ли такiе благонадежные техники понять рабочаго и защитить его отъ эксплоатацiи, могутъ ли они быть строгими по отношенiю къ фабрикантамъ?