Саймон Рабинович - Права нации - Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

Источник национального самосознания Дубнов видел в историческом сознании народа и главной целью своей деятельности историка считал именно формирование национального самосознания евреев. Он также призывал других еврейских интеллигентов взяться за исторические исследования и тем способствовать активизации национальной политической деятельности [48] См. призыв Дубнова в: Дубнов С. М. Об изучении истории русских евреев и об учреждении русско-еврейского исторического общества. СПб., 1891. . Сформулированная Дубновым концепция национализма диаспоры опиралась на его представление о евреях как об исторической нации, имеющей законное право на самоуправление внутри европейских государств. Утверждение, будто евреи не имеют исторического опыта непрерывного существования в качестве одной из наций Европы, Дубнов клеймил как ложь, распространяемую с одной стороны антисемитами, а с другой — сионистами. Он, напротив, утверждал: поскольку евреи сохранили национальное самосознание в диаспоре, выгородив для себя автономное существование, они должны сохранять такую автономию и впредь, даже столкнувшись с крахом общины под давлением государства.

Дубнов жил в многонациональной империи в период масштабных социально-экономических и политических перемен. В этом контексте требование юридически признать евреев как нацию, предоставить им самоуправление и возможность самостоятельно заниматься собственными делами мало чем отличается от стремлений других наций (разве что евреи не притязали на отдельную территорию). При всей радикальности предложения заменить традиционный иудаизм национальной культурой и национализмом диаспоры историография Дубнова и его политическая идеология прославились не столько этим утопическим видением будущего, сколько идеализацией еврейской автономии в прошлом [49] Дубнов и другие автономисты также вынуждены были обороняться от обвинений в утопизме. Например, протосионист Мойше Лейб Лилиенблюм, оказавший существенное влияние на интеллектуальное развитие Дубнова, именовал его мечтателем и отвергал как нелепость саму идею, будто евреи могут достичь национальной свободы в диаспоре. См.: Дубнов С. М. Письмо седьмое: нация настоящего и нация будущего // Дубнов С. М. Письма. С. 194. . На самом деле еврейская автономия до Нового времени была отнюдь не столь полной, как это изображает Дубнов в своих исторических и политических трудах, и отказ от нее не был столь добровольным, как ему представлялось. Имеет смысл кратко рассмотреть исторический контекст еврейской автономии, ее упадок и возрождение, чтобы прийти к более объективной точке зрения.

Выдвинутая Дубновым теория автономизма вытекает из долгой традиции еврейского самоуправления в Европе и за ее пределами [50] См. трехтомное собрание статей по еврейскому самоуправлению от древности до современности: Kehal Yisrael: Jewish Self-Rule Through the Ages: In 3 vol. / Eds. I. Gafni et al. Jerusalem, 2001–2004 (на иврите). См. также: Finkelstein L. Jewish Self-Government in the Middle Ages. New York, 1924; The Jewish Political Tradition / Eds. M. Walzer et al. New Haven, Conn., 2000. P. 379–429; и восемнадцатитомную историю: Baron S. Social and Religious History of the Jews: In 18 vol. New York, 1952–1983. Сам Дубнов в исторических сочинениях подробно разбирал автономию и самоуправление евреев от вавилонского периода до ХХ в. . Евреи воспринимали свою потребность самостоятельно распоряжаться своими внутренними делами в соответствии с религиозными законами как священную и неприкосновенную, по крайней мере с поздней Античности, то есть с тех пор, как был составлен Вавилонский Талмуд. На практике еврейская автономия полностью соответствовала положению других религиозных групп в Персидской и Римской империях, в мире ислама и в христианской Европе. Евреи сохраняли самоуправляемую «кегилу» (община, др. — евр. ). В средневековой христианской Европе, особенно на территории Франции, Германии и Италии, кегила приобрела те организационные формы, которые впоследствии были усвоены и в Восточной Европе. Как правило, во главе общины стоял кагал, то есть выборный совет старейшин [51] Различие между кагалом и кегилой не всегда было вполне ясно самим евреям, и, по мнению Джона Клира, эти термины сделались синонимами ко времени разделов Польши ( Klier J. The Kahal in the Russian Empire // Simon Dubnow Institute Yearbook. 2006. Vol. 5. P. 33–36). Ради удобства читателей я стараюсь сохранить эту дифференциацию и использую термин «кегила» для обозначения официальной общины, а «кагал» — как название руководящего кегилой института. . Кагал нес ответственность за поступки всех членов общины: в случае правонарушения кагал либо сам вершил правосудие, либо передавал преступника в руки нееврейских властей. Основными задачами кагала были сбор налогов для короля или феодала и приглашение раввинов, необходимых общине, чтобы жить в соответствии с религиозным законом [52] Polonsky A. The Jews in Poland and Russia: a short history. Vol. 1. 1350–1881. Oxford, U. K., 2009. P. 40–41, 49–58; Stanislawski M. Kahal // YIVO Encyclopedia of Jews in Eastern Europe. Vol. 1. New Haven, Conn., 2008. P. 845–848. .