Саймон Рабинович - Права нации - Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

В своих политических и философских трудах Дубнов призывал к коллективному поиску еврейской национальной идеи — этической и гуманистической. Согласно его убеждениям, между религиозными и национальными идеалами существует моральная и психологическая аналогия, а потому переход от религии к еврейскому национализму происходит как естественный процесс. В первых четырех, наиболее философских, «Письмах» Дубнов обсуждает принципиальное различие между национальным эгоизмом и национальным индивидуализмом, настаивая, что евреи должны выбрать последний. Национальный индивидуализм не покушается на политическую свободу или культурную автономию других наций, формы его выражения не нарушают «социальную этику» [36] Там же. С. 61. . Законным основанием еврейской автономии должен стать духовный и этический еврейский национализм. Главной задачей при установлении принципов внетерриториальной автономии Дубнов считал установление прав, которые получает национальная автономия, и юридических границ, в которых она осуществляется, так чтобы более крупные и могущественные нации не стесняли автономию меньшинств [37] Там же. . Дубнов полагал, что, поскольку евреи исторически существовали и продолжают существовать в состоянии национального индивидуализма, им в особенности подойдет юридически оформленная автономия. Более того, приравнивая этические идеалы иудаизма к духовному национализму, который он рассматривал как историческую силу, обеспечившую самосохранение в диаспоре, Дубнов предложил формулу национализма, охватывавшую равным образом и религиозных, и секулярных евреев: «Идеал духовной нации этичен по самому существу своему, а таков именно национальный идеал еврейства» [38] Там же. С. 62. .

Дубнов был не первым, кто указал, что диаспора сыграла позитивную роль в духовном развитии еврейства. В 1870-х годах Перец Смоленскин (1842–1885) использовал издаваемый им в Вене журнал «Га-Шахар» («Заря»), чтобы скорректировать идеалы Гаскалы в сторону национального самосознания. Значительное влияние на современников оказало его знаменитое эссе 1872 года «Ам олам» («Вечный народ»), в котором Смоленскин сформулировал идею еврейства как «вечного народа», но к схожей аргументации Смоленскин прибегал и раньше [39] Смоленскин П. Ам олам // Смоленскин П. Ма’арим. Иерусалим, 1925. С. 1–162. Существенные части этого трактата приводятся в переводе с аннотациями в: Jews and Diaspora Nationalism: Writings on Jewish Peoplehood in Europe and the United States / Ed. S. Rabinovitch. Waltham, Mass., 2012. P. 5–22. См. также: Freundlich C. H. Peretz Smolenskin, His Life and Thought: A Study of the Renascence of Jewish Nationalism. New York, 1965. . Он считал, что евреи благодаря религии сохранились в диаспоре как «духовный народ», и этой концепции Дубнов и Ахад га-Ам придали дальнейшее развитие. Смоленскин принадлежал к числу первых и наиболее влиятельных мыслителей, осознавших, что связующие евреев духовные узы не сводятся к религиозным обрядам иудаизма: эти узы вполне могут сохраниться, даже если обряды сойдут на нет [40] См.: Smolenskin P. It is Time to Plant (Et lata’at) // The Zionist Idea: A Historical Analysis and Reader / Ed. A. Hertzberg. Philadelphia, 1997. P. 145–147. . Религия еще казалась Смоленскину необходимой, и все же он оказался предтечей и Дубнова, и, вероятно, всех еврейских националистических движений, предложив национализм как ответ на вызовы секуляризации и настаивая на создании «национальной истории» как опоры для национального самосознания и политической деятельности [41] Шмуэль Файнер видит замечательную особенность эссе «Ам олам» и «Эт лата’ат» в «трансформации традиционных концепций и теорий маскилим, которые в результате секуляризации приобрели националистический смысл» (Haskalah and History: The Emergence of a Modern Jewish Historical Consciousness. Oxford, U. K., 2002. P. 318–319). Как и Дубнов, Смоленскин восхищался английским либерализмом и находился под влиянием Генри Бокля (Ibid. P. 325–326). .

Некоторые евреи определяли себя исключительно через принадлежность к иудаизму, в то время как другие полностью отреклись от религиозной традиции и от выраженной еврейской идентичности. Дубнов формулировал вопрос о том, продолжат ли евреи отстаивать определенные автономные сферы внутри диаспоры, как суровую альтернативу: «национальное разложение или национальное возрождение» [42] Дубнов С. М. Письмо второе: еврейство как духовная (культурно-историческая) нация среди политических наций // Дубнов С. М. Письма. С. 52. . Он пришел к выводу, что готовность как еврейских интеллигентов, так и правительств в Европе обменять еврейскую автономию на гражданское равноправие — на таких принципах осуществлялась эмансипация в Западной Европе — была катастрофическим просчетом: такой подход противоестественен с исторической точки зрения и чреват духовными потерями [43] Он же. Письмо четвертое // Там же. . Пусть граф Станислас де Клермон-Тоннер в 1789 году, обращаясь к Национальной ассамблее Франции, и провозглашал: «Не может быть нации в нации» [44] Дубнов цитирует Клермон-Тоннера в «Письме втором» (Там же. С. 43). , — но в поздние годы Российской империи, когда даже в языке появилось различие между «русскими» (этнос) и «россиянами» (подданные Российской империи), возникло достаточно возможностей для множества «наций» внутри государства. Как отмечает Теодор Уикс, в отличие от Франции или Германии, «консервативному государству Романовых было совершенно чуждо желание рассматривать государство как воплощение народа или национального духа» [45] Weeks T. R. Nation and State in Late Imperial Russia: Nationalism and Russification on the Western Frontier, 1863–1914. DeKalb, Illinois, 1996. P. 9. . В ту пору многие народы Российской империи начали требовать признания в форме национальной автономии и даже независимости, и Дубнов был полон решимости избежать на востоке Европы ошибок, допущенных на ее западе [46] Дубнов С. М. Письмо второе // Дубнов С. М. Письма. С. 43–44. . В противовес тому, что он именовал доктриной «национального самоубийства», исходящей от сторонников ассимиляции, Дубнов создал националистическую идеологию и выдвинул ряд национальных требований, но не о территориальном суверенитете, а о юридическом признании права евреев на самоуправление, что соответствовало условиям Российской империи [47] Он же. Письмо четвертое // Там же. С. 79. . Дубнов настаивал на том, что любое политическое решение, не предоставляющее евреям вместе с полным гражданским равноправием национальные права, означает ограничение их свободы.