Владимир Захаров - Император Павел I и Орден святого Иоанна Иерусалимского

Уже на следующий год императрица отдает приказ Московскому полицмейстеру и Московскому Митрополиту произвести проверку содержания книг и журналов, издаваемых в Москве «Дружеским ученым обществом», во главе которого стоял розенкрейцер и мартинист, писатель и издатель Н. И. Новиков. Его личность до сих пор окружается современными масонами особым ореолом почтения. В 1994 г. библиотека философика герметика (Амстердама) и Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы им. М. И. Рудомино провели даже специальную конференцию [355].

Правда, тогда гроза, благодаря митрополиту Платону, покровительствовавшему «Дружескому обществу». Он дал отзыв о Новикове, как о примерном христианине, и благожелательно оценил большинство просмотренных книг. Эта проверка не принесла никакого вреда деятельности московских розенкрейцеров. Екатерина на какое-то время успокоилась. И еще несколько лет московские масоны, принадлежавшие к другим орденам, беспрепятственно продолжали свою деятельность в Москве, Петербурге и других городах Российской империи.

Арест Новикова был первым решительным мероприятием Екатерины II против масонов. Новиков и наиболее активные члены «Ученого дружеского общества» были арестованы кто посажен в тюрьму, кто выслан. Все масонские ложи в России были закрыты. Все масоны, находившиеся в близких отношениях с Павлом, по приказанию Екатерины были удалены от него. При дворе Павла остался один Плещеев. Графу Панину и кн. Гагарину было запрещено общение с Павлом. Князя Куракина выслали в его имение.

Когда началось следствие по делу Новикова и еще восьми осужденных, то на вопрос Екатерины II о принадлежности к масонам, Павел ответил полным отказом. В то же время, следствие задало князю Н. Н. Трубецкому вопрос о Павле Петровиче: «Каким образом вы и товарищи сборища вашего заботились в сети сборища вашего уловить известную особу, о коей имели вы с принцем гессен-кассельским и переписку? То открыть вам, для чего вы такие вредные предприятия имели, и чему из того быть надеялись, где объяснить о всех товарищах, в сем деле с вами сочувствующих и помогающих?» На что Трубецкой коротко ответил: «Покойный профессор Шварц предлагал нам, чтобы известную особу сделать великим мастером в масонстве, в России. А я пред Богом скажу, что предполагая, что сия особа принята в чужих краях в масоны, согласовался на оное из единого того, чтобы иметь покровителя в оной… Но чтобы я старался уловить оную особу, то пред престолом Божиим клянусь, что не имел того в намерении, и, следовательно, ни соучастников, ни помощников иметь в оном не мог» [356].

Итак, российские масоны только предполагали, что Павла Петровича приняли в масоны за границей. Но никаких подтверждений оттуда, даже по своим каналам, они не получили.

В обвинительном приговоре по делу Новикова московским розенкрейцерам вменялось в вину, что «они употребляют разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою секту известной по их бумагам Особы. В сем уловлении, так и упомянутой переписке, Новиков сам признал себя преступником».

Имел ли Павел с Новиковым в ту эпоху связь установить сейчас трудно. Может быть, подобная мотивировка приговора была только приемом, применяя который Екатерина II желала оттолкнуть Павла от масонов. Возможно, прав Казимир Валишевский, который в своей книге «Вокруг трона» утверждал, например, что «все сношения Новикова с Павлом ограничивались только тем, что он посылал ему какие-то книги» [357].

В данном случае важны не догадки, а то, как Павел Петрович в дальнейшем относился к масонам. По благородству своего характера Павел, с детства окруженный масонами, не догадывался об истинных тайных целях мирового масонства, считал, что масоны — добродетельные люди, желающие добра людям. Но потом у Павла, видимо, зародились какие-то подозрения. Известно, что, когда к нему однажды опять приехал Баженов, он расспрашивал его, не имеют ли масоны каких-нибудь тайных целей.

Баженову удалось убедить Павла, что масоны не имеют никаких дурных замыслов, что их цель высока и благородна — братство всех живущих на земле людей. «Бог с вами, — сказал тогда Павел, — только живите смирно» [358].

Прозрение наступило неожиданно. Когда в 1789 г. разразилась Великая французская революция, и Павлу Петровичу стало известно об участии в ней масонов, он резко изменил свое отношение к масонам. Зимой 1791/1792 г., когда Баженов снова приехал к нему и заговорил о масонстве, Павел резко заявил ему: «Я тебя люблю и принимаю, как художника, а не как мартиниста: о них я слышать не хочу, и ты рта не разевай о них» [359].