Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Преодолевая сопротивление большей части британской администрации в Индии, военных и представителей упоминавшейся выше средневосточной группировки колониальных дельцов, Грей стремился убедить истеблишмент Соединенного Королевства в том, что соглашение с Россией является «единственной реальной альтернативой политики дрейфа с ее постоянными жалобами, перебранками и опасными трениями» [1188]. В одном из частных писем С. Спринг-Райсу глава Форин офис указывал также, что оно представляет собой уникальную возможность для Британии избежать значительного роста военных обязательств как Индии, так и империи в целом, позволив разрядить общую напряженность с Россией [1189]. Наконец, в послании президенту США Т. Рузвельту, датированному декабрем 1906 г., Грей обосновывал цели британо-русских переговоров следующим образом: «Мы желаем сохранить и укрепить Антанту с Францией, иначе она подпишет свой собственный договор с Германией из–3а страха, что мы можем изменить ей… Чтобы завершить этот базис, мы хотим заключить соглашение с Россией… Если мы не будем друзьями, то во всяком случае не будем и врагами» [1190].

Помимо дипломатов и военных, весомую лепту в переговорный процесс внесли известные британские журналисты Эдвард Диллон и Джеймс Уоллис, а также историк-славист Бернард Пэре. Все трое считались на Британских островах знатоками России, однако первую скрипку, без сомнения, играл Уоллис, который, по отзыву А.П. Извольского, «свободно говорил по-русски, так как жил в одной из центральных губерний России в семье сельского священника и имел знакомства во всех классах русского общества». Примечательно, что именно Уоллис обеспечивал конфиденциальный канал связи между Эдуардом VII и Николаем И, выступая наряду с Диллоном и Пэре неофициальными экспертами Форин офис по оценке ситуации в России и секретными информаторами посла Никольсона. Содействие этих лиц британской дипломатии в разработке и осуществлении конкретных внешнеполитических шагов на российском направлении трудно переоценить [1191].

В задачи автора не входит детальный анализ перипетий англо-русских переговоров, которые продолжались с 7 июня 1906 г. по 31 августа 1907 г., прерываясь порой на недели согласований тех или иных инициатив обеих сторон, тем более, что основные стадии переговорного процесса получили достаточно подробное освещение в историографии [1192]. При этом, однако, некоторые ключевые эпизоды подготовки конвенции нуждаются в новой интерпретации или уточнении на основе источников, ставших известными специалистам за последние годы.

Прежде всего, следует особо подчеркнуть, что, хотя русские первыми провели зондаж позиции Форин офис относительно начала переговоров незадолго до парламентских выборов 1905 г. [1193], именно члены либерального Кабинета и персонально Э. Грэй инициировали их старт в июне 1906 г. Соответственно, окончание Большой Игры следует, на наш взгляд, отнести к хронологическому отрезку между декабрем 1905 и августом 1907 г., когда англо-русский диалог принес плоды в виде двухсторонней конвенции по Афганистану, Персии и Тибету.

Соответственно, переговорный процесс, занявший четырнадцать месяцев, прошел два основных этапа: с июня по ноябрь 1906 г. и с марта по август 1907 г. Наименьшее количество времени было потрачено на согласование первого из затронутых вопросов — тибетского [1194], а наибольшее — на обсуждение второго по очередности региона — афганского с временным перерывом, во время которого дебатировалась важная для России и Британии проблема раздела сфер влияния в Персии [1195]. Стоит также подчеркнуть, что общий благоприятный фон для переговорного процесса создали официальные контакты между Петербургом и Токио в январе 1906 г. с целью разграничить интересы на Дальнем Востоке и взаимодействие будущих участников Антанты на Альхессиракской конференции по Марокко весной того же года. Характерно, что Грей приветствовал развитие событий в этом направлении, подчеркнув в послании Никольсону: «Важно, чтобы наши переговоры (с русскими. — Е.С .) корреспондировались с японскими (контактами. — Е.С. ). Я настаивал перед Комурой (министром иностранных дел Японии. — Е.С.), чтобы они проходили теперь одновременно, хотя и отнюдь не в трехстороннем формате» [1196]. Кроме того, определенное воздействие на ход переговоров оказывали такие события, как подготовка держав ко Второй Гаагской конференции по разоружению в Европе, заключение англо-цинской конвенции по Тибету и подписание союзного франко-японского соглашения.