Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Ответом британцев на переход Мерва под русское управление и последовавшее вскоре признание российского подданства туркменами оазиса Серахс на реке Теджен стало поощрение хана Абдур Рахмана к оккупации нескольких малых княжеств Южного Памира — Рошана, Шугнана и Вахана, ранее признававших номинальную власть Бухары. Это вынудило царское правительство в июле 1884 г. согласиться на создание двухсторонней пограничной комиссии по разграничению российской и афганской территорий, учитывая то обстоятельство, что афганцы также заняли Пенде — последний оазис, населенный туркменами, на пути в Герат [725]. Член парламента У. Бакстер находил аналогии между покорением Коканда и аннексией туркменских земель, опубликовав популярную брошюру с анализом русско-британских противоречий. «Сегодня, — писал он еще до провозглашения Мерва частью Российской империи, — возникло подобное (взятию Коканда. — Е.С .) осложнение с Мервом, и русофобская партия прилагает все усилия для демонстрации либо запрета для русских взять Мерв, либо, если они все же овладеют им, ответной оккупации Герата» [726]. По его мнению, обе великие державы должны были бы прибегнуть к международному арбитражу для разрешения всех пограничных разногласий. Политик рекомендовал объясниться с русскими относительно пределов их продвижения, — мысль, как мы хорошо знаем, отнюдь не новая, но постепенно овладевавшая умами наиболее дальновидных представителей властной элиты Альбиона [727].

Одновременно, как это обычно бывало при возникновении кризисных ситуаций, целая когорта профессиональных военных администраторов — Макгрегор, Колдуэлл, Бофорт и другие, а также поддержавшая их группа решительно настроенных общественных деятелей — Роулинсон, Вамбери, Марвин, Мичелл, потребовали от правительства немедленно предпринять какие-либо меры для укрепления обороны Индии и других владений Британии в Азии [728]. Среди обилия книг, статей и публикаций такого рода выделялась фундаментальная работа Чарльза Макрегора — одного из ведущих экспертов и практиков среди военных чинов администрации Индии. В ней автор стремился доказать необходимость формирования широкой антирусской коалиции держав Европы и Азии, включая Великобританию, Германию, Австро-Венгрию и Турцию, чтобы обладать достаточным резервом живой силы и получить доступ к самым уязвимым стратегическим пунктам на российской территории. Далее он считал важным для Англии вступить в союз с Персией, чтобы превратить Герат и Туркмению в англо-персидский кондоминиум по модели англо-египетского Судана. Дополнить этот альянс в Восточной Азии был призван договор о взаимопомощи с Китаем, который бы отвлек внимание России от европейских дел. Наконец, по его мысли, исламские эмиссары должны были поднять восстание в ханствах Центральной Азии, а британский королевский флот запереть Черноморские проливы и блокировать важнейшие русские морские порты. О значении труда Ч. Макрегора свидетельствовала его публикация на русском языке в начале 1890-х гг. Концепция обороны Индии, предложенная руководителем военной разведки, тщательно изучалась на протяжении двух десятилетий как самими британцами, так и русскими. Впоследствии целый ряд тезисов Макгрегора получил развитие и воплощение в жизнь усилиями вице-короля Дж. Керзона [729].

Между тем, откликаясь на предложения военной партии, Александр III одобрил проект железнодорожной ветки, которую планировалось протянуть от Мерва на юг в направлении Герата. По общему мнению, его осуществление давало русским возможность стать доминирующей силой на севере Афганистана и действительно выводило их на дальние подступы к Индии [730]. Особое совещание, которое состоялось в конце декабря 1884 г. приняло схему проведения новой границы империи в районе оазиса Пенде, то есть всего в 110 км от Герата [731]. Как гораздо позднее констатировал один уважаемый британский эксперт, приближение русских к городу не с востока от верхнего течения Амударьи, а с северо–3апада от Каспия и Мерва позволило бы им избежать большинства трудностей на пути в Индию [732].

В то время как объединенная пограничная комиссия погрязла в обсуждении массы технических деталей, русские официальные лица открыли пропагандистскую кампанию в европейской прессе, которая с их подачи печатала репортажи и статьи о непреодолимом желании туркмен Пенде принять российское подданство по примеру остальных племен. Хотя царская дипломатия традиционно убеждала британцев в мирных устремлениях Петербурга [733], казачьи сотни под командованием все того же Комарова двинулись к оазису, где на укрепленных позициях располагались передовые посты афганских войск. В этих сложных условиях требовались мудрость, опыт и спокойствие государственных деятелей, чтобы довести до конца процесс пограничного размежевания без взаимных угроз, не говоря о силовом давлении. Предупреждения Форин офис о том, что Британия не признает захвата русскими горных перевалов и проходов, ведущих прямо к Герату, например, главного Зульфикарского прохода, несколько отрезвило горячие головы в Петербурге и Ташкенте [734]. О нарастании раздражения в правительственных кругах Британской империи свидетельствовал комментарий одного из экспертов, полковника А. Камерона, служившего в Политическом и статистическом департаменте министерства по делам Индии: «Каждое требование России в отношении изменения этой границы находится в прямой связи с предполагаемым наступлением на Герат, а ее единственным желанием является получение любого возможного преимущества перед неизбежной кампанией против Индии» [735].