Евгений Сергеев - Большая игра, 1856–1907 - мифы и реалии российско-британских отношений в Центральной и Восточной Азии

Проводя подготовку к аннексии Мерва, получившего у местных жителей наименование «Королева мира» благодаря своему древнему происхождению и стратегической важности, царское правительство согласилось открыть новую серию дипломатических консультаций с Уайтхоллом в 1882 г. Тем временем лейтенант М. Алиханов в сопровождении еще одного офицера, оба переодетые в костюмы мусульманских торговцев, прибыли в Мерв, чтобы добиться присоединения оазиса к России мирным путем. Вполне вероятно, что приглашение группы туркменских старейшин и глав некоторых влиятельных кланов посетить церемонию коронации Александра III в Москве в мае 1883 г. повлияло на их настроения в пользу принятия российского подданства, поскольку впечатления от посещения столицы могущественной империи не могли не поразить воображение членов туркменской «делегации» [716]. Не следует, однако, забывать и о международном фоне, который благоприятствовал ползучей аннексии Мерва со стороны России, а, именно, вовлеченности Британии в борьбу против исламских повстанцев на территории Египта и Судана в первой половине 1880-х гг., что существенно связывало англичанам руки в Центральной Азии. Наконец, вспомним о русско-персидской конвенции 1881 г., которая фактически отдала мервских туркмен на «откуп» российским властям [717].

Нарушив многократные заверения царских дипломатов об отсутствии у России каких-либо агрессивных замыслов относительно Мерва [718], губернатор Закаспийской области генерал-лейтенант А.В. Комаров 13 февраля 1884 г. телеграфировал в Петербург об «удовольствии всеподданнейше донести Его Императорскому Величеству, что сегодня в Ашхабаде ханы четырех племен мервских туркмен и двадцать четыре избранных делегата, по одному от 2 тыс. кибиток, приняли безоговорочную присягу Вашему Величеству, подтвержденную торжественной клятвой за себя и все население Мерва» [719].

Причины такого единодушия видятся главным образом в отсутствии необходимых ресурсов у мервских туркмен для сопротивления царским войскам, ожидавшим исхода переговоров со старейшинами в 150 км от крепости. Определенную роль сыграло и честное слово генерала Комарова, данное им главам племен, о невмешательстве русской колониальной администрации во внутреннюю жизнь оазиса.

Хотя для Уайтхолла и британской общественности заявление российского МИДа о добровольном присоединении жителей Мерва к империи Романовых не стало таким уж большим сюрпризом, дипломатические представители Соединенного Королевства в Петербурге и эксперты в Разведывательном отделе военного ведомства не скупились на мрачные прогнозы о катастрофических последствиях этого события [720]. Некоторые «форвардисты», вроде Вамбери, поначалу даже не восприняли информацию о новом русском успехе всерьез. Последний довольно образно и эмоционально откликнулся на мирную аннексию Мерва статьей в номере Таймс от 24 февраля 1884 г.: «Действительно странно! Самые неуправляемые авантюристы центрально-азиатских степей, которые двадцать лет тому назад хвастались перед автором этих строк, что монархическое правление им не по вкусу и что у них каждый сам себе король…, и вот эти авантюристы и воры внезапно загорелись желанием иметь вождя, нет, императора, и, к нашему великому удивлению, они демонстрируют готовность, чтобы ими управлял, взимал с них налоги и вел по дороге современной цивилизации могучий наставник с берегов Невы» [721].

Одновременно на либеральный Кабинет Гладстона обрушивалась критика консервативной оппозиции за «пассивность» во внешней политике. Тори обвиняли своих политических противников в падении престижа Британской империи на Востоке и неминуемом ухудшении ситуации в Индии [722]. Как известно, английский язык даже пополнился новым словом — мервозностъ ( mervosity ), образованным от сходного по звучанию существительного нервозность ( nervosity ). Лидер консерваторов лорд Солсбери заявил в Палате лордов 10 марта 1884 г., что главными вызовами, с которыми столкнется правительство, станут «возбуждение интриг и восстаний среди туземцев Индии, постепенное снижение уважения к английскому оружию, разочарование в Британском Радже и истощение ресурсов, прежде чем Россия нанесет удар по нашей границе» [723]. Примечательно, что в это же самое время российская пресса, как официозный Журналь де Сент-Петербург , так и полуофициозные Новое Время и Неделя , старались убедить читателей в том, что дебаты по туркменской проблеме в стенах британского парламента проходят спокойно, без какой-либо серьезной полемики между Кабинетом и оппозицией [724].