Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Шатавшиеся по городу праздные тыловые солдаты охотно развлекались этим необыкновенным зрелищем, и луща семечки, засыпали молодых героинь хулиганским зубоскальством.

Когда обучение окончилось, батальон послали на фронт, прикомандировав его к 525-му пехотному полку. Девушки скоро выучились читать карту, ориентироваться на местности, и с большим мужеством и сообразительностью исполняли все даваемые им поручения. Дисциплина в батальоне была полная, и подчинение боевым приказам беспрекословное.

8-го июля, получив приказание наступать, батальон безудержно ринулся на германские окопы, но во время наступления шедшие с ним солдаты 525-го полка внезапно повернули назад и, несмотря на отчаянные призывы женщин, оставили их в самую тяжелую минуту без поддержки. Батальон потерял в этом бою 30 убитыми, и 70 ранеными, 3 девушки пропали без вести. По отзывам начальствующих лиц поведение девушек в бою было выше всяких похвал, но солдаты, позорное предательство которых они смывали своей кровью, стали в такой степени издеваться над уцелевшими героинями, что вынудили М. Бочкареву добиться перевода батальона в другой корпус.

К сожалению, проникшие в печать сведения о деятельности женских батальонов очень скудны, да и то, что в ней можно по этому поводу отыскать, относится исключительно к батальону М. Бочкаревой, и что стало с другими женскими организациями совершенно неизвестно. Несомненно, впрочем, что участь их была горькая, по крайне мере генерал Лукомский в своих «Воспоминаниях» говорит, что вокруг помещений и бивуаков, занятых женскими воинскими частями, приходилось выставлять охрану, чтобы озверевшие солдаты не насиловали девушек.

В ночь на 7-е ноября/25 октября, когда к бежавшим с фронта «защитникам отечества» присоединился и сам Верховный Главнокомандующий, адвокат Керенский, а брошенное им правительство заперлось в Зимнем дворце, девушка-офицер привела туда ударную роту женского батальона, и слив ее с 200 юнкеров и казаков, выразила готовность защищать министров от требовавших их капитуляции большевиков. Ударниц разместили в нижнем этаже дворца, и потому им была поручена первая вылазка. Их немедленно обстреляли, но офицер вынула револьвер и скомандовав «шагом — марш», повела роту. Через короткое время арестованным во дворце министрам было доложено, что вылазка ударниц не удалась, и что почти все погибли.

Когда министр Пальчинский 70 сообщил юнкерам, что правительство приняло сдачу, и что юнкерам обеспечен свободный выход из дворца, один из защитников, прапорщик Синегуб 71 , в поисках выхода заблудился в лабиринте комнат. Какой-то кадровый (прежней службы) солдат Павловского полка предложил его вывести среди нахлынувших солдат и матросов, сновавших по комнатам и галереям и срезавших плюш с диванов, прапорщик Синегуб вышел на улицу. Треск пулеметов и щелканье винтовок заставил его остановиться.

«— Расстреливают, — сказал сопровождавший меня солдат.

— Кого? — спрашиваю я.

— Ударниц — и помолчав немного, добавил, — ну и бабы бедовые! Одна полроты выдержала. Ребята натешились. А вот что отказывается или больная которая, — ту сволочь сейчас к стенке».

Позже тот же доблестный прапорщик видел, как в солдатской уборной какой-то солдат под дикий гогот других на глазах у всех насиловал раздетую догола женщину.

Всякая художественная литература — это полная и правдивая картина современного писателю общества. Отмечая характерные черты современников, художник-писатель соединяет их в фокус и создает тот собирательный образ, который называется типом. И вот вся богатейшая русская литература, начиная с гениального Пушкина и кончая современным Зощенко, не дала ни одного единственного положительного мужского типа. Русский мужчина олицетворяется в ней Фамусовым, Молчалиным, Чичиковым, Собакевичем, Ноздревым, Кречинским и в лучшем случае — безвольным Обломовым. Прочитайте все, что написано великими и малыми мастерами русского слова о мужчинах, и вы найдете только пошлость, взяточничество, казнокрадство, беспринципность, угодничество, празднословие и лень.

Неудивительно ли, что те же самые русские писатели дали бесчисленное множество положительных женских типов. Пушкинская Татьяна, Тургеневская Лиза и Елена, Гончаровская Вера, Катерина Островского, жены декабристов и столько, столько других образов недосягаемой душевной красоты.

Встречаясь в роли следователя и обвинителя в военном суде с русскими революционерами, я, за немногими исключениями, всегда находил в них то высокое мужество, которое воодушевляет идейного человека и дает ему силу идти на смерть за святыню своего глубокого и искреннего убеждения.