Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Этот своеобразный политический ренессанс закончился тем, что сам русский народ уже без губернаторов, исправников и помещиков восстановил давно отброшенную Николаем II порку. И что замечательнее всего, — это то, что массовая порка эта не только не поощрялась, но и, как видно из советских газет, жестоко преследовалась большевиками. Не очевидно ли, что опиралась она единственно и исключительно на общественное признание ее необходимости, при том, не только со стороны тех, кто порол, но и тех, кого пороли.

Будущий историк, несомненно, будет поражаться той всеобщей слепоте, которая мешала даже умным и политически образованным людям распознавать существо происходящих событий. Стране, где 80 % населения не знало азбуки, навязывали «парламентаризм по английскому образцу», и распространяли убеждение, что если заставить Царя дать ответственное министерство, то не только прекратятся дороговизна и недостаток продуктов, но и вообще все дела пойдут превосходно. Только непростительным легкомыслием, обусловленным стремлением принять желаемое за сущее, можно объяснить эту непонятную слепоту, ибо ведь нет более слепых людей, чем те, которые не хотят видеть, и нет более непонятливых, чем те, которые не желают понимать.

Либеральные шалуны наши не желали, а, может быть, и не могли понять, что в условиях нашей государственности все те прекрасные вещи, которые объединялись словами: «завоевания революции», были так же нелепы, как нелепы цилиндр и сшитый у лондонского портного фрак на русском мужике из поволжских черноземных степей. Костюм хорош, слов нет, только одно — неподходящий.

Творцы нашей революции упустили из вида, ту непреложную истину, что прочен только тот порядок, который является выражением назревших народных потребностей, вырабатываемых жизнью, бытом и слагавшийся из врожденных племенных черт. Всякое государственное творчество, даже самое гениальное — ничто, если только оно не опирается на традиции и историческое прошлое народа.

В марте 1917 года самодержавие умерло, но что родила страна на его место? Ничего, ибо ничем она не беременела. В ней были хаос и разложение.

Борьба двуглавого орла с красным хищником, клевавшим, по сравнению одного из белых вождей 1 , сердце многомиллионного русского Прометея, продолжаясь более двух лет. Та власть, которая в этой аналогии олицетворяется красным хищником, представлялась мне неприемлемой в такой же мере, как и носителям заветов двуглавого орла, но на борьбу с ней и на пригвожденного русского Прометея я смотрел иначе.

Когда весной 1919-го года формировавший в Эстонии армии генерал Юденич 2 предложил мне должность заведующего военно-судной частью, я отказался от этого предложения, откровенно заявив генералу, что при всем сочувствии этому начинанию, считаю благоприятным исход его совершенно исключенным.

К этому времени вспыхнувший два года тому назад военный бунт обратился в народную революцию и стал стихийным движением, которое в этой стадии своего развития никакой силой уже подавлено быть не могло. По этой именно причине Талейран 3 на вопрос французских эмигрантов: «что нам делать?» — ответил: «attendre et dormir» («ждать и спать»). Следуя совету великого француза, я всю эпоху гражданской войны провел в Финляндии, и потому в передачу ее событий не внесу ни субъективных впечатлений, ни личных переживаний. Излагать эти события я буду по литературным источникам, причем в руководители свои на этом трудном и скользком пути возьму вождей белого движения и их ближайших сотрудников. Патриотизм, идейность и безукоризненная честность этих лиц, единогласно признаваемые всеми, позволяют относиться с полным доверием к фактической стороне заимствуемых у них сведений.

Исключается также всякая возможность обвинения их в преувеличениях. Умышленное сгущение черных красок немыслимо, конечно, со стороны лиц, несущих, в известной, по крайней мере, степени, личную ответственность за печальные явления той действительности, которую они рисуют. Читатель может быть, таким образом, совершенно уверен, что все излагаемые мною факты он полностью найдет в тех трудах руководителей белого движения, перечень которых я к книге прилагаю.