Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Так что нельзя с уверенностью утверждать, что бегство Карла было подстроено Кромвелем, как это делает, вслед за М. А. Баргом, Л. И Ивонина: «Есть мнение, что слух об убийстве был пущен Кромвелем, чтобы спровоцировать короля, а после показать его ненадежность как переговорщика. Очевидно, что без содействия охраны этот побег не мог свершиться» [120, 152 ]. Нельзя сбрасывать со счетов, что Кларендон мог охотно передавать недобрые слухи об Эшбурнхэме, так как со времени эмиграции находился с ним во враждебных отношениях, в том числе по причинам личного свойства. Дело в том, что в 1649 году он женился на богатой вдове, леди Паулетт, которой Хайд настоятельно советовал не заключать этого брака. В отличие от Барга и Ивониной А. Н. Савин полагал: слухи о том, что бегство королю «организовал» Кромвель — целиком выдумка роялистов, а мнение о нем как о «бездушном и ловком честолюбце», «преувеличено, если не лживо» [137, 423 ]. Весомым аргументом для Савина было то, что бегство Карла из Хэмптон Корта «давало козырь в руки левеллерам», чего Кромвель не мог не понимать. Да и риск был велик: предсказать наверняка, что Карл выберет Уайт, было невозможно, если только не считать Эшбурнхэма агентом Кромвеля, чего никто из роялистов даже из числа его врагов не предполагал. Так что загадка бегства из Хэмптон Корта останется загадкой навсегда.

Пока в Англии происходили эти события, Хайд оставался на Джерси, где после отъезда принца провел два года, находясь вне сферы активной политики. Он как бы изолировал себя от обеих линий в роялистском лагере, одной, направленной на достижение согласия с Шотландией и питаемой надеждой на помощь Франции, олицетворяемой теми, кто уже находился в эмиграции, и другой, подразумевавшей соглашение с индепендентами. Обе эти тактики были для него неприемлемы. Временный уход из политики имел один несомненный плюс: он мог вести спокойный и размеренный образ жизни, продолжая занятия литературным творчеством. Жизнь подчинялась неизменному распорядку. Хайд и его товарищи Кейпл и Хоптон проживали рядом, в главном городке острова Сен Хилари. День начинался в одиннадцать, когда они вместе с их общим духовником молились. После молитвы Хайд в своих покоях продолжал работу над «Историей мятежа». Они всегда вместе обедали, вскладчину, как правило, у Хоптона, чье жилище считали самым удобным. Ежедневно вечером гуляли по берегу и нередко посещали в замке Картерета, который всегда принимал их «с особой добротой и учтивостью». Удивительно, но Хайд даже увлекся выращиванием лука, моркови и чечевицы.

И на Джерси война напоминала о себе. Жизнь там была удобной, не слишком богатой событиями. Хайд хорошо помнил, как узнал о смерти «близкого друга» сэра Гарри Киллигрю, храброго воина, отказавшегося уехать вместе с принцем и до конца осады остававшегося в Пенденнисе. Еще в начале революции, не будучи связанным с двором, этот член палаты общин с рвением протестовал против незаконных мер парламента. Он потерял в войне единственного сына. Не занимая командных постов, он был настолько авторитетен, что командиры обращались за советом только к нему. В минуту опасности он сохранял мужество и чувство юмора. После капитуляции крепости он разряжал карабин, и осколок попал ему в лоб, чему он не придал значения, хотя пролилось много крови. Хирург перевязал голову, и Киллигрю решил отправиться, как и планировал, на остров Сен Мало, а оттуда на Джерси. Трое друзей в нетерпении дожидались его у моря, но корабль доставил только тело в гробу. Отправив письмо о своем приезде, он послал за врачом, который обнаружил, что рана глубокая и опасная. На следующий день Киллигрю умер, завещав похоронить себя на Джерси.

Большую часть времени Хайд отводил «Истории мятежа». Излагая политическую борьбу в парламенте, он полагался, в основном, на память. При описании военных действий консультировался у товарищей. Хоптон подготовил для него рукопись о военных действиях в 1642–1644 гг. Комендант Картерет был экспертом в морских делах. В то же время Хайд много читал: Фукидида, римских классиков, Ливия, Тацита, Туллия, Плутарха, средневековые хроники, авторов эпохи Возрождения, в том числе Филиппа де Коммина, Макиавелли и Бэкона. Эти труды формировали его мастерство и стиль. Вначале он думал, что адресатом его произведения является король, но постепенно цель поменялись. На Джерси Хайд приступил к богословскому труду «Размышление о псалмах Давида», который, как и «Историю», завершил во время второго изгнания.