Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

О войне, получившей название «первой епископской», нельзя сказать: вспыхнула, она медленно выросла из нараставших противоречий. Правда, войной события первой половины 1639 года можно назвать с долей натяжки. Нехватка средств и недостаток решительности привели к тому, что задуманный «поход на Эдинбург» не состоялся. Король располагал трехтысячной армией во главе с Хамильтоном, на другом берегу реки Твид располагалась шотландская армия под командованием Лесли, который также не решался приступить к активным действиям. По предложению Лесли 11 июня возле Бервика начались переговоры, закончившиеся 17 июня подписанием мира. Король соглашался на созыв шотландского парламента, обе стороны заявили о демобилизации. В «Истории мятежа» Хайд высказал мысль, что заключение этого соглашение было ошибкой короля: «Не могу с уверенностью сказать, были ли шотландцы тогда или позднее в силах противостоять [16-тысячной королевской армии], но так говорили некоторые лица, знавшие об этом» [7 , I, 100 ]. Эйфория по поводу того, что Бервикский договор предотвратил гражданскую войну, длилась недолго. Обе стороны очень скоро сочли, что зря упустили возможность на поле битвы добиться определенности. По замечанию историка Ч. Карлтона. первая епископская война, как и вторая, проходившая в 1640 году, были в военном отношении малозначительны: обе стороны избегали сражений, в столкновения ввязывались с большой неохотой. Смысл этих войн был политическим: первая привела к созыву Короткого парламента; вторая — Долгого.

В это трудное для короны время Карлу показалось, что помочь ему сможет только один человек — его лорд-наместник в Ирландии Томас Уэнтворт, которого многие считали едва ли не главным виновником «политики напролом». В июле 1639 года Уэнтворту был отдан приказ прибыть ко двору. Если ключом к шотландской революции было слово «молитвенник», то ключом к английской революции стало имя Уэнтворта, хотя к этому времени жизнь лорда-наместника явно катилась вниз. Он страдал глазами и горлом, временами был так слаб, что не мог ездить верхом и даже ходить. Теплый прием, оказанный королем, показал Уэнтворту: от него ждут чуда. Само награждение его титулом графа Страффорда, званием пэра, чего он долго и безуспешно добивался, отражало возлагавшиеся на него надежды. Вероятно, он посоветовал королю созвать парламент, чтобы добиться субсидий на войну. Он убедил Карла, что сумеет управлять парламентом так же успешно, как делал это в Дублине. 5 декабря, после многих недель совещаний король объявил Тайному совету о своем решении созвать парламент в апреле 1640 года. Не все министры разделяли уверенность Уэнтворта, что парламентом будет легко манипулировать. Потребовалось убеждать их, что можно «вручить свои жизни и судьбы в руки монарха». В последующие недели Страффорд успел вернуться в Дублин, чтобы провести заседание ирландского парламента и добиться субсидий на создание армии (тысяча кавалеристов и шесть тысяч пехоты) для отправки в Шотландию. Он вернулся в Англию в тот самый день 13 апреля, когда в Лондоне открылись заседания парламента, который сначала назвали «мертворожденным», но в историю он вошел как Короткий парламент, ибо просуществовал менее трех недель. В нем началась политическая деятельность Эдварда Хайда.

Созыв парламента страна встретила с энтузиазмом и надеждой. Король ожидал, что легко получит требуемые субсидии. В его распоряжении имелось неопровержимое, как он считал, доказательство измены — подписанное группой шотландских лордов письмо французскому королю с просьбой о защите. Форма обращения к Людовику XIII доказывала, как подтверждали королевские юристы, что авторы письма именно его считали своим сувереном. К большому удивлению Карла палата общин проигнорировала эти обвинения и сразу приступила к обсуждению жалоб, связанных с одиннадцатилетним личным правлением. С первого дня заседаний безусловным лидером оппозиции стал Джон Пим. В свои 56 лет он был старше большинства коммонеров, впервые заседал в парламенте в 1614 году, в 1621 году недолгое время находился в заключении, был среди тех, кто требовал импичмента Бекингема, а в 1628 году был горячим сторонником «Петиции о праве». В период правления Карла без парламента он держался в тени, проживал в поместье в графстве Сомерсет, в силу характера воздерживаясь от открытых протестов. Он иногда появлялся в Лондоне, участвуя в делах Компании острова Провиденс, созданной группой пуритан. Его жена умерла еще в 1620 году после шести лет супружества, и в отличие от большинства своих современников, терявших супругу, того же Хайда, Пим до конца жизни оставался вдовцом. Возможно, это помогло ему забыть о страхе и сомнении, целиком погрузившись в оппозиционную политику. По мнению Кларендона, он был склонен к частной жизни, не был от природы особенно одаренным человеком, но выдвинулся благодаря трудолюбию и исключительному рвению в вопросах веры. Вокруг него объединились те, кто был известен ненавистью к арминианству и нелюбовью к англиканской церкви. Кларендон возлагал на Пима вину за мятеж: «Никто не отвечает за несчастья этого королевства больше, чем он. Никто больше его не приложил к этому руку или голову. Я думаю, что даже при его жизни несчастья выросли сверх той меры, которую он замышлял» [10, 246 ]. По этому поводу Ч. Карлтон заметил: большую, чем Пим, ответственность за гражданскую войну нес только Карл I — этого Кларендон никогда бы не признал. Как утверждали биографы Пима, и в Коротком, и в Долгом парламенте он сделал больше всех, чтобы убедить депутатов: свободы парламента и свободнорожденных англичан в опасности, страна находится под угрозой объединенных сил папизма и деспотизма. И его услышали не только депутаты, но и улица. Это был «великий человек»; невозможно представить «героя, менее романтического»; он «не казался человеком действия», его речи были сухи. Тем не менее, именно он «разрушил английскую политическую систему и привел страну к гражданской войне. Хотя он не дожил, чтобы это увидеть, но он отправил короля на эшафот и сделал парламент беспомощным перед мечом военного авантюриста» [105, preface ]. Пим умер в декабре 1643 года и был захоронен в Вестминстерском аббатстве. После реставрации 1660 года его тело было эксгумировано, расчленено и вторично захоронено в общей могиле.