Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Рассуждения Хайда по поводу псалмов столь обширны и разнообразны по характеру затронутых вопросов, что приходится ограничиться главной идеей, пронизывающей содержание этого труда: только Бог и истинная вера помогают преодолевать испытания, ниспосланные Творцом и выпавшие на долю христианина. Следование моральным принципам само по себе не несет благодати, если не опирается на веру. В комментариях к третьему псалму он писал: «Великое различие между просто моральным человеком и добрым христианином в том, что первый зависит и ведом целиком доводами рассудка, а второй естественными принципами сознания и веры. Это не значит, что он недооценивает или преуменьшает значение разума. Но его разум спокойнее благодаря идее христианства. Надежды и страхи морального человека уже, чем у христианина. Верующий человек хорошо знает, что лень, пассивность и тупая уверенность в провидении без того, чтобы использовать все силы и способы, который Бог дал ему для своего оправдания и защиты, не соответствуют обязанностям христианина»[5, 387 ]. Мы часто беспощадны к тем, кто указывает на наши пороки, но «невинный человек остается спокойным, когда на него обрушиваются злословие и клевета. Первым делом он проверит, действительно ли обвинения безосновательны…, подготовит антидот для яда, сделает врагов советниками и даже настроит свое сердце к исправлению» (комментарий к псалму седьмому) [5, 394 ]. Знаменитый 103 псалом посвящен восхвалению Бога и начинается словами: «Благословляй, душа моя, Господа! Господи, Боже мой, возвеличен Бог весьма, славословием и благолепием облекся Ты». В своем комментарии Хайд подчеркивал: никакое восхваление Бога не может быть чрезмерным, поскольку все, чем люди обладают, даровано им. Однако способы уменьшить долг Богу есть. Он писал: «Мы ничего не можем Ему дать, кроме того, что Он сначала должен был нам дать. Таким образом, наш долг только нарастает тем, что мы Ему платим. Но каждый кредитор может сократить собственный долг благотворительностью и милостью. Если у должника нет денег, то можно принять вещи или удовлетвориться работой и страданиями, которые тот несет на службе ему; тем возместится и его долг. Бог — это всеобщий кредитор, и наши долги Ему столь велики, что не могут быть выплачены; все, что мы можем, не компенсирует благодати, которой Он одарил нас» [5, 653 ].

Я не богослов, и мне трудно комментировать «Рассуждения и размышления о псалмах Давида» в деталях, но два момента стоит выделить. Во-первых, Кларендон хотел сообщить потомству о своем идеале смиренного христианина, веру которого не могут поколебать выпавшие ему испытания. Более того, только испытания могут уменьшить его долг Господу. Во-вторых, в этих коротких отрывках отражена этика протестантизма. Проповедь активного участия и обличение лени выдает Хайда-борца. Да, кажется, именно так: и борец, и смиренный христианин в одном лице. Дискурс о восхвалении Бога в терминах «кредитор» и «должник» тоже нельзя оставить за пределами внимания, равно как упоминание о «благотворительности», рассматривавшейся в протестантских странах в те времена в качестве ведущего инструмента помощи слабым и бедным. Стоит также обратить внимание на замечание К. Хилла о пропагандистском использовании псалмов сторонниками обеих партий: это произведение Кларендона «тоже не было лишено тенденциозности. Когда они были опубликованы в 1727 г., на них стояла дата 1647; но содержание ее делает очевидным, что в содержании ее имеется многое такое, что могло появиться только после 1660 г. Размышления о псалмах 124 /123, 127/126, 129/128 говорят о неожиданной реставрации Карла, чтобы показать, что Бог может совершать политические чудеса. Псалом 20/19 учит, что церковь необходима для государства, а псалмы 22/21, 69/68 и 73/72 показывают, что успех и победа не оправдывают дела — точка зрения, с которой по разным причинам соглашался Милтон. Псалом 44/43, полагал Кларендон, демонстрировал необходимость изучения истории, если мы хотим избежать революции» [146, 385 ].

Тема религии и веры затрагивалась и в других трудах Кларендона, написанных в последние годы жизни. Можно выделить два его сочинения, «О религии и политике, также о поддержке и помощи, которые они должны оказывать друг другу. С обзором власти и юрисдикции папы во владениях других государей» и «Критика доктором Стиллингфлитом книги, озаглавленной „Фанатизм, фанатично приписанный католической церкви“, и возражение и опровержение SC благородной персоной». В первом он рассмотрел историю христианской церкви на Западе и формулировал идею сближения церквей, возглавляемых государями. Он прославлял Реформацию, лишившую пап супрематии. Вину за церковные расколы и религиозные войны он возлагал на папский престол. Эта работа, вероятно, имела политический подтекст, она должна была предостеречь влиятельных людей от перехода в католицизм. Он помнил, что в католическую веру перешла его дочь. До него, вероятно, доходили слухи о симпатиях к католицизму бывшего зятя герцога Йоркского и самого Карла II. История второго сочинения вкратце такова. Во времена Грейт Тью Хайд был в дружеских отношениях с Хью Кресси, ставшим каноником в Виндзоре, но затем не просто перешедшим в католическую веру, но ставшим монахом под именем Сирениуса Кресси (SC). Для Хайда это было шоком. В начале Реставрации Кресси служил духовником королевы Екатерины. С конца 50-хгг. он был вовлечен в теологические споры с молодым ректором из Саттона Эдвардом Стиллинфлитом (ставшим потом видным англиканским епископом). В этих дебатах и появилась упомянутая книга о фанатизме, на которую Кларендон откликнулся анонимно. Он подчеркивал, что англиканская церковь имеет такое же уважение к отцам церкви, как любая другая ветвь христианства. Однако их авторитет не может быть основанием для ответа на все вопросы, и они не всегда говорили одно и то же. Сущностные требования христианства просты, и теологам не следует их запутывать. Все, кроме основополагающих догматов веры, может иметь разное толкование, и формы религии зависят от традиции и даже климата. Одной из главных причин гражданских конфликтов были противоречия между церковной и мирской властью.