Коллектив авторов - Регионы Российской империи - идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Спустя два десятилетия вопрос деятельности волостных судов все еще был актуален. В июне 1883 года в рамках работы особой комиссии для составления проектов местного управления под председательством члена Государственного совета, действительного тайного советника М. С. Каханова (так называемая Кахановская комиссия) министр внутренних дел Д. А. Толстой издал секретный циркуляр «О доставлении соображений и заключений по вопросам, касающимся предположений об изменении в местных учреждениях». Один из вопросов циркуляра касался реформирования волостного суда. Сама формулировка запроса свидетельствовала о признании огромных проблем и о стремлении взять курс на преобразования в этой сфере: «Каким изменениям должны быть подвергнуты существующие крестьянские суды, нужна ли для них высшая кассационная или ревизионная инстанция, и какая именно?» [441]Отвечавшие на эти вопросы главы регионов Российской империи подтвердили необходимость более эффективного контроля деятельности независимого волостного суда. Мнения на сей раз 30 губернаторов нашли отражение в комплексных проектах преобразования волостной юстиции. Последние предлагали самый широкий спектр изменений – от введения апелляционных инстанций до объединения судебной и административной ветвей власти на волостном уровне, от усиления надзора за волостными судьями со стороны «специальных начальников» до издания специального судебного устава по обычному праву или признания деятельности неформальных судебных структур в крестьянских общинах («сельские суды», «суды общины», «суд стариков») и их закрепления в качестве первичных инстанций волостных судов. Обсуждался также и вопрос подчинения волостной юстиции судебно-мировым учреждениям. Самые радикальные предложения поддерживали идеи полной ликвидации «неисправимого» волостного суда [442].

Представители российского общества того времени мечтали о постепенном объединении крестьянского и земского самоуправлений, дальнейшей эмансипации крестьян, создании всесословной волости и объединении волостной и мировой юстиций в единый местный суд [443]. Такое развитие событий, если смотреть на возможности с макроперспективы, требовало колоссальных ресурсов. На первый взгляд всем было очевидно, что если такой вектор и был бы выбран, то усилия по интеграции такого рода должно было прикладывать государство. Однако «объединительная» логика иногда срабатывала совершенно независимо.

Одним из подобных примеров стал разбор случая, произошедшего в Рязанской губернии в 1862 году и начавшегося с конфликта между двумя крестьянами – временнообязанным дворовым Игнатием Матвеевым и крестьянином Мефодием Ефимовым, у которого первый «поранил» лошадь. Это дело должен был разрешить Суйский волостной суд. Вина Игнатия была доказана, но ответчик, не дожидаясь решения волостных судей, сбежал к помещику Петру Украинцеву для защиты от «произвола» крестьянского суда, который приговорил Матвеева к уплате вознаграждения истцу в размере 15 рублей и штрафа 50 копеек «за неуважение к суду». Помещик Украинцев вместе с ответчиком собрал копии с решений Суйского волостного суда и направил жалобу в местный мировой съезд о несогласии Матвеева судиться в волостном суде. Пронский мировой съезд, основываясь на законодательстве, оставил в силе решение крестьянского суда. Однако помещик обратился с эмоциональной жалобой уже в Рязанское губернское по крестьянским делам присутствие, полагая, что «дать этим судам полную свободу еще не время, что неосновательным и нелепым их домогательствам нет конца, что доказывать этого не нужно». Члены присутствия прислушались к доводам защитника Матвеева. Основанием для этого стала ст. 96 «Общего положения о крестьянах», где указывалось на решение волостным судом дел между крестьянами, а «в настоящем же деле участвует дворовый человек и нет прямого удостоверения в том, что последний действительно изъявил согласие судиться в волостном суде», поэтому последовала отмена решения Пронского мирового съезда и передача дела «на рассмотрение и постановление нового решения» в соседний Сапожковский мировой съезд, «который, точно также как Пронский съезд и само губернское присутствие, не имеет ни малейшего права ни входить в разбирательство нравственного или юридического достоинства решения суйского волостного суда, ни отменить состоявшийся в нем приговор» [444]. В итоге дело попало на стол к министру внутренних дел.