Рустам Рахматуллин - Две Москвы. Метафизика столицы

А часть квартала бывшего Опричного двора, как раз напротив «Каменного моста старого», на рубеже Серебряного века стала держать гостиница с названием как будто бы случайным: «Петергоф». Царь Петр и Петербург явились в звуке, в знаке, на Опричный двор царя Ивана. Но «Петергоф» значит «Петровский двор». И двор Ивана был Петровским: загадочной «Петровкой на Арбате».

Петр побежал на Яузу с опричной мыслью, что основания столицы ложны. Что она не мировая, но лишь местная столица. При Петре Преображенское стало Преображенском, «Стольным городком». Стол относился на границу с «морем», Западом, которым оказалась поначалу онемеченная Яуза к востоку от Москвы. Стол не любая резиденция, а новый город, как предположенная Грозным в опричные столицы Вологда.

Преображенский храм одноименного села иначе назывался Петропавловским: придел Святых апостолов освящен раньше главного придела, хотя и позже времени, когда Преображенский съезжий двор (приказ) был центром репрессивной власти царя Петра.

Лефортовский дворец, дом государственных приемов, возник в ансамбле с лютеранской кирхой Петра и Павла, заложенной самим царем Петром. Главная ось дворцового фасада ориентировалась на нее и на стоявшую двумя дворами дальше католическую церковь, тоже Петропавловскую, царем Петром дозволенную. На другом своем конце, за Яузой, ось замыкалась сохранившейся доныне православной церковью Петра и Павла, что в полку Лефорта, близ Головинского дворца, ставшего царской резиденцией в конце правления Петра.

Парадный въезд в новый район – улицу Новую Басманную – украсила еще одна церковь Петра и Павла, о которой говорят, что выстроена по рисунку самого царя.

Помимо этих, Петропавловскими были учрежденные уже при Павле храмы в лефортовском Военном госпитале и в Кадетском корпусе – Екатерининском дворце.

Средняя Яуза – пространство Петропавловского посвящения.

Но не Софийского. Хотя и подражает если не Константинополю, то Константину, бегущему из Рима. Побег из Рима Третьего не создал нового Константинополя, как и предвидел Филофей. Новый побег стал возвращением в античный Рим, который не считается за Первый, ибо Первый значит первый христианский. Но возврат был возвещен на языке, единственно понятном для сограждан преобразователя: тот Рим, который присудил распятие апостолу Петру, манифестирован сугубым почитанием и самым именем его.

В Москве Кремлевской нераздельны посвящения Софии и Петру. Первое прикровенно, а второе явно. В посвящении Успенского собора подразумевается София Новгородская: ее иконе празднуют на день Успения. Гений Ивана III понял Успенский собор как новую Софию, Новгород в Москве. А посвящение Петроверигского придела в первоначальном соборе Ивана Калиты уподобило его Константинопольской Софии (наблюдение Николая Борисова). Успенский собор сводит два Рима в Третьем (как и его модель – Петровский подъездной дворец).

Разлад Софии и Петра указывает на Четвертый Рим. Таков разлад царя Петра с царевной Софьей. Можно толковать его как знак разлада между царством и Премудростью, зеркальный знаку их давнишнего союза – бракосочетанию Ивана III с царевной Софьей Палеолог.

Воспитанница Симеона Полоцкого – выходца из города Святой Софии, Полоцка, – царевна Софья думала обосновать свою невиданную власть значениями имени София (исследование Андрея Богданова). Новгородская икона Святой Софии считалась аллегорией правления царевны. «Вечным миром», достигнутым при Софье с Польшей, закрылся спор о территориальной принадлежности другого города Святой Софии – Киева. Польский вопрос закрылся на сто лет, чтобы по-новому явился крымский, а константинопольская перспектива в первый раз открылась как военная.

Архитектура вызывает имена по-своему.

Имя апостола Петра остановилось в облике Елоховской Богоявленской церкви. Подробности архитектуры ее купола, к тому же данные в завышенном для городской приходской церкви масштабе, отсылают к Ватиканскому собору.

Увеличение Елоховского храма до нынешних размеров синхронно обрусению Немецкой слободы и упразднению в ней инославных Петропавловских церквей. Церковь Богоявления огромна оттого, что окормляла православных на огромной территории бывшей Немецкой слободы. (Какой бы двор в разных ее концах ни полагали местом рождения Пушкина, – метрическая запись, питающая эти поиски, составлена в Богоявленской церкви.)