Юрий Рябинин - Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

Подобный же случай вышел с ней уже в лагере. Матушку Нилу за что-то там вздумали попугать собакой. Но едва пес набросился на жертву, монахиня со словами «Всякое дыхание да хвалит Господа» перекрестила его. Мало того что четвероногий чекист нисколько не тронул м. Нилу, но он с тех пор стал сам не свой – сдружился с заключенными, ластился к ним, лизал руки. Конвойные не простили такой его измены и казнили как врага народа.

Когда по железной дороге, а когда и пешком, партия пробиралась куда-то на север – куда именно, м. Нила еще и сама не знала. Умирали в дороге осужденные всякий день по нескольку человек – от голода, от непогоды, от бессилия.

Матушка Нила вспоминала, как однажды они подошли к какой-то реке. Конвойные велели осужденным переправляться вплавь. Некоторые из этапников плавать не умели, но их под угрозой немедленного расстрела все равно загнали в реку, и они все потонули, едва дно ушло из-под ног. Конвойные же даже не замочили сапог – они плыли рядом в лодках. Рядом с м. Нилой плыл немолодой священник. Силы покидали его, и он готов был уже погрузиться в пучину, но девушка помогла ему доплыть, велев батюшке опереться ей на плечо. У самого берега, убедившись, что старичок теперь сможет выбраться из воды и без ее помощи, м. Нила повернула назад и помогла еще кому-то доплыть, потом еще кому-то. И так пока сама не выбилась из сил.

Партия вышла к Белому морю. Сомнений быть не могло – путь им лежал на самые Соловки, где теперь социалисты устроили каторгу, называемую ими лагерем особого назначения. Вместе с другими арестантами партию м. Нилы погрузили на корабль. В переполненном трюме кого только не было – социалисты, интеллигенция, духовенство, воры, душегубы. Никто не позаботился хотя бы отделить женщин от мужчин. Уголовники, как обычно, немедленно установили свои законы: все ценное у политических, что не конфисковал конвой, они отбирали и передавали своим предводителям и атаманам, недовольных – тут же на нож. Понятно, что в этом плавучем «мертвом доме» ожидало женщин! Редкая из арестанток по пути на остров осталась не изнасилованной. Матушка Нила, возможно, была первой красавицей на судне, но – на удивление! – адово воинство ее как будто там не заметило. Сама она потом рассказывала, что всю дорогу непрерывно молилась: «Матерь Божия, пощади, сохрани меня такой, какой я родилась! Не дай в трату!»

Поселили м. Нилу и других женщин в пещерах-землянках. Пайку не выдавали вовсе, съестное – грибы, ягоды, какие-то коренья – они добывали сами, да еще заготавливали впрок. Зимой, когда выходили припасы, варили и ели порой кору, надранную с деревьев. О том, какие мучения терпели соловецкие каторжные, сколько они натерпелись от самодура начальника и от садистов охранников, подробно и красочно написано у Б. Ширяева, О. Волкова, А. Солженицына, других авторов, почему пересказывать это мы не будем. Постараемся сосредоточиться лишь на судьбе нашей героини.

Однажды м. Нила шла по лесу и увидела старца-монаха. Первое, что матушка подумала: это каким-то чудом выживший на острове инок из числа соловецкой братии, схоронился, верно, старец в какой-нибудь неприметной пещере. На острове, впрочем, теперь находилось много монахов заключенных. Но м. Ниле даже в голову не могло прийти подумать, что это одни из них: откуда здесь, на каторге, у кого-то может взяться монашеское облачение?! А это был прямо-таки картинный чернец – будто с иконы сошел!

И вот этот чернец подходит к м. Ниле и дает ей хлеба, просвирку и иконку. Матушка глядя с удивлением то на иконку, то на старца и как будто догадываясь о чем-то потрясающем, спросила: «Кто это?!» – «Нил Столбен-ский, – ответил старец. – В схиме ты будешь носить мое имя», – добавил он и исчез.

Схиму матушка примет и наречется Нилой через многие годы. А на Соловках, где ей явился святой преподобный Нил Столбенский, она носила еще монашеское имя – Ефросиния. Официально же именовалась, как полагается в миру, Евдокией Колесниковой.

В 1939 году Соловецкий лагерь был упразднен. Заключенных распределили по другим «островам» ГУЛАГа. Матушка Нила попала в один из лагерей Зырянского края.

По воспоминаниям монахини, у зэков там было на удивление вольное для каторги существование: поскольку содержали их, как обычно в лагерях, впроголодь, они свободно выходили за запретку и собирали в лесу все, что годилось для пропитания. Часто ходила в лес и м. Нила.

Она вспоминает: «Чтобы накормить батюшек, я ходила на болота собирать клюкву. Осенью зашла далеко, собирая для отцов грибы и ягоды. Сбор был удачным в тот день, но я заблудилась и никак не могла выйти, все кружила по лесу. И тут Матерь Божия помогла. Помолилась Ей – и вдруг увидела деревянный настил, довольно длинный. Удивилась, зачем в такой глуши его сделали. Прошла по нему до конца – и увидела знакомые места. Поблагодарила Пречистую за то, что указала дорогу, а когда оглянулась, увидела, что настил из досок исчез, как будто его совсем не было. В другой раз возвращалась после сбора, очень торопилась и вдруг увидела мостик, которого раньше не было.