Степан Шешуков - Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Либединский и Воронский мыслят одинаково. Оба они обнаруживают суть искусства в одном и том же: «В освобождении непосредственных впечатлений из-под шелухи обывательских пошлых суждений и представлений» (Ю. Либединский). «Писатели-эмпирики добросовестно воспроизводят свои ощущения, представления, а все дело в том, чтобы найти в их массе самые живые, свежие, глубокие, непосредственные, неиспорченные, приближающие к нам мир в его могучей красе и изобилии, открывающие нам его с невиданных сторон» [246] Воронский А. Искусство видеть мир. – М.: Круг, 1928. – С. 108. (А. Воронский).

Либединский критикует Воронского за идеализм, за отступление от марксизма. Но эти отступления он видит не там, где они действительно существуют. Это происходит по той причине, что Либединский делает те же самые отступления от марксизма, что и Воронский.

«Мы возражаем, – говорит Либединский, – против термина первичности, потому что Воронский под первичностью, очевидно, подразумевает какую-то неизменяющуюся основу человеческих отношений к действительности, складывающуюся еще в детстве, и художник именно эту основу все время вскрывает. Он не видит, что действительность все время изменяется. Следовательно, меняются непосредственные впечатления действительности, каждый раз являясь источником обогащения искусства» [247] «Творческие пути пролетарской литературы». – 1928 – С. 39. .

Это несправедливое замечание. Воронский указывает, что «непосредственные впечатления» открываются людьми не только в детский период, хотя именно в период детства они бывают самыми чистыми и прекрасными, но человек знает о них «благодаря юности, они открываются ему в особые исключительные моменты, в период общественной жизни» [248] Воронский А. Искусство видеть мир. – М.: Круг, 1928. – С. 84. . Воронский обязательно учитывает изменение жизни. Он критикует «бытовизм» в литературе за то, что «в бытовых произведениях ничего не открывается, в них все запечатляется в застывшем состоянии, в них нет динамики, становления, развития, действия, за частностями не чувствуется целого, нет и настоящих эстетических эмоций» [249] Там же. – С. 102. . Он говорит, «что настоящее революционное, пролетарское искусство… в том, чтобы дать почувствовать читателю, что в основе произведения лежит действительно новая, действительно революционная эмоциональная доминанта, новый материал, новые открытия» [250] Там же. – С. 104. . Это содержится все в той же работе Воронского, которую критикует Либединский.

В разделе своего доклада «Место мировоззрения в творческом процессе» Либединский отдает должное сознанию и классовому мировоззрению художника. Однако именно в этом разделе обнаруживается основной порок теории Либединского: по его трактовке, «непосредственное впечатление» не является составной частью сознания, первой его ступенью. Они отделены, разорваны. И хотя Либединский, опираясь на Белинского, говорит, что художник «должен понимать сознательно, то есть свои непосредственные ощущения переводить на понятия и осмысливать их», и что «художественный образ – это непосредственное впечатление, обобщенное в сознании» [251] «Творческие пути пролетарской литературы». – 1928 – С. 26. эти суждения не выручают его теорию, ибо она научно несостоятельна. Роль сознания и мировоззрения, по Либединскому, сводится лишь к тому, чтобы позволить «художнику поднять непосредственное впечатление действительности из-под той шелухи обывательских суждений, под которой это непосредственное впечатление бывает подчас скрыто» [252] «Творческие пути пролетарской литературы». – 1928 – С. 28. . Как видим, «непосредственное впечатление» – это своеобразный «драгоценный металл», скрытый под шелухой обывательских суждений, а сознание – это своеобразная «драга», которая только то и делает, что очищает этот «драгоценный металл» от шелухи обывательских суждений. Сознание и мировоззрение не только оторваны от «непосредственных впечатлений», но играют в процессе искусства второстепенную роль.

Точно так же мыслит А. Воронский, отводя сознанию второстепенную, подсобную роль в создании искусства, в открытии «прекрасных образов мира». Воронский утверждает: «Чтобы найти в своих восприятиях наиболее ценные из них, чтобы очистить их, сгустить, надо быть острым аналитиком… Здесь интеллектуальный уровень художника сплошь и рядом имеет решающее значение» [253] Воронский А. Искусство видеть мир. – М.: Круг, 1928. – С. 96–97. . Само же искусство не нуждается в интеллекте. «Каким образом искусство превращает ученого человека в безумца, зрелого человека в ребенка? Оно заставляет умолкнуть рассудок, оно добивается того, что человек верит силе самых примитивных, самых непосредственных своих впечатлений. Лишь только у зрителя и читателя начинает работать ум, все очарование, вся сила эстетического чувства исчезает» [254] Там же. – С. 93. .