Степан Шешуков - Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Из писателей-напостовцев Ю. Либединский по праву именовался тогда, после пламенной «Недели», надеждой пролетарской литературы, но больших надежд он не оправдал. Его вторая повесть «Завтра» (1923 г.), по собственному признанию автора, признанию тех лет, – оказалась незрелой, ошибочной, в ней «отсутствовала вера в класс, в классовые силы пролетариата», «выразилось непонимание нэпа. В этом отношении «Завтра» вредно, и отсюда его остальные ошибки» [146] «На посту». – 1924. – № 1 (5). – С. 68. . В том же духе критиковалась повесть и в центральной прессе. В этот период Ю. Либединский переживает острый творческий кризис – всего через год после начала литературного пути. Писатель, в связи с идейным срывом в повести «Завтра», почувствовал, что оторвался от масс, от пролетариата. Он уходит на завод имени Владимира Ильича и несколько месяцев работает простым рабочим у станка. И только его роман «Комиссары», вышедший в 1926 году и имевший заслуженный успех, вновь возвращает его к активной деятельности в литературе.

Как видим, Ю. Либединский в эти первые годы напостовства был незрелым художником и тем более руководителем. Он разделял заблуждения редакции «На посту», свидетельством чего являются его статьи, публиковавшиеся в журнале, особенно по вопросу о попутчиках. В своих воспоминаниях, написанных в конце жизни, он сам признается в этом: «Однако мало кто из писателей-коммунистов, – может быть, только Серафимович и Фурманов, – понимал закономерность такого пути развития (переход на сторону Советской власти. – С.Ш.) для многих беспартийных писателей. Нам, напостовцам, казалось – и тут начались наши ошибки, – что термин «попутчики» действительно исчерпывает сущность позиции подавляющего большинства тогдашних беспартийных писателей» [147] Лебединский Ю. Современники – С. 33. .

Популярным в те годы поэтом был А. Безыменский – активный напостовец, занимавший руководящие посты в МАПП, в группе «Октябрь», в «Молодой гвардии». В его поэзии были элементы революционного пафоса, призывы к решению сегодняшних задач, но в ней не было больших человеческих чувств и мыслей. Прошло немного времени, и стихи Безыменского, за небольшим исключением, оказались забытыми; забытыми потому, что скользили по поверхности явлений и событий, не проникали в их глубину, в существо. В них автор не поднимался до общенародных, общечеловеческих раздумий, как скажем, С. Есенин, В. Маяковский, Н. Тихонов, М. Исаковский, Э. Багрицкий; Но в те годы, бесспорно, поэзия Безыменского сыграла свою положительную роль. Заслуживает внимания мнение А. Фадеева о поэзии Безыменского, высказанное на 1-м пленуме оргкомитета Союза советских писателей 31 октября 1932 года: «После моей демобилизации с фронта стихи Безыменского в 1921–1922 гг. произвели на меня совершенно неотразимое, чарующее впечатление. Я буквально упивался этими стихами. Мне они казались прекраснейшими стихами… Те же стихи, которые мне раньше так нравились, сейчас мною воспринимаются как пародия. До меня Безыменский как поэт не доходит» [148] Рукописный отдел ИМЛИ им. Горького, ф. 138, оп. 1, ед. хр. 3. .

Как руководитель, А. Безыменский был мало подготовленным. В силу этого на протяжении всей истории рапповского движения он постоянно (то вместе с напостовцами, то кровно враждуя с ними) занимал крайне левые позиции в вопросах развития советской литературы. В первый период напостовства он был единомышленником Лелевича, Родова и Вардина и активно участвовал в журнале «На посту». В одной из своих статей «Пролетписатели и партия» он заявил: «Мы (группа пролетписателей «Октября») выработали идеологическую и художественную платформу… Нет! – не только группы. Мы убеждены, что это платформа партии» [149] «На посту». – 1923. – № 4. – С. 62. . И это свое убеждение, что платформа напостовцев есть платформа партии, он будет отстаивать вплоть до раскола и образования «напостовского меньшинства», которое в составе А. Безыменского, С. Родова, г. Лелевича, Ил. Вардина и г. Горбачева станет наносить «удар за ударом» (так назывались сборники «напостовского меньшинства») по новому руководству РАПП.

Таким образом, Безыменский, как и Либединский, был мало подготовлен к тому, чтобы мудро проводить политику партии в области литературы. А других авторитетов в среде напостовства не оказалось.

Дмитрий Фурманов, придя в группу «Октябрь» с радостью, надеждами и опасением («Не оказаться бы там малым из малых, одним из самых жалких пасынков литературного кружка»), первые месяцы внимательно ко всему присматривался, добросовестно выполнял любые рабочие поручения и не вступал в драки напостовцев, молчаливо поддерживая их. Он видел главное: напостовцы ведут борьбу за пролетарскую литературу, против буржуазной идеологии, поднимают к творчеству людей из народа. В этом он был с ними полностью согласен и поэтому всячески им помогал. Ему казалось, что первый этап – организационный, что идет борьба с Воронским, поэтому много уходит времени и сил на заседательскую суету, на «отчаянные схватки». Но, думал он, это временное явление. «На литературном фронте отчаянные схватки с воронщиной, видимо, подходят к концу, – пишет Фурманов в сентябре 1924 года. – Победа, таким образом, остается за пролетлитературой. За боями, за победой, за первой полосой – вторая: закрепление позиций, отбитых у врага; наконец, будет третья – творчество, подлинное творчество, ради которого вели борьбу и закрепляли свои завоевания» [150] Фурманов Д. Собрание сочинений. – Т. 4. – С. 336. . Да, напостовцы делают глупости, как бы дальше рассуждает он, недооценивают классическое наследие, обижают честных советских писателей, запрещают печататься в других советских журналах. Но это пока, и «с этим надо помириться». Все это, скорее, от полемического задора. Вот решится главное – будет признана пролетарская литература полноправным, закономерным общественным явлением, наступит «полоса подлинного творчества», и тогда все эти напостовские глупости следует отбросить. «Полагаю, что этот вопрос в дальнейшем каким-то образом должен будет подняться во весь рост» [151] Там же. – С. 324. .