Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

19 декабря 1779 г. Стормонт принял российского посла Симолина и заверил его в дружеском расположении короля к России и его стремлении соблюдать условия договора. Стормонт, однако, хитрил, поскольку решение адмиралтейского суда о продаже судна и товаров адмиралтейству не соотносились со статьями англо-российского договора 1765 г. С другой стороны, требование России, как признавала И. де Мадариага, также выходило за рамки договора. Россия имела право требовать выгоды на основе принципа «свободные корабли – свободные товары» только для своих собственных судов. В данном случае российские товары перевозились на иностранном судне, а потому не подпадали под действие договора 488 488 De Madariaga I. Britain, Russia and Armed Neutrality of 1780. New Haven – Yale, 1962. P. 149. . Возможно, поэтому Стормонт не обратил внимания на протест со стороны России и попросил Гарриса держать его в курсе дела, предоставив российской стороне, если потребуется, необходимые аргументы.

Получив инструкции от Стормонта, Гаррис изложил свои доводы Панину в меморандуме 31 декабря 1779 г. В нем, в частности, говорилось: король «намерен исполнить в величайшей точности обязательства, выраженные в трактате 1765 г., и … ничего так не желает, как дать усиленные доказательства своего расположения … и более упрочивать доброе согласие, существующее между обоими дворами … Императрица может быть уверена, что плавание ее подданных не будет ни прервано, ни остановлено кораблями Великобритании» 489 489 Русский архив. 1874. Т. 1, № 7. С. 186. . Судя по всему, Георг III не желал обострения отношений с Россией и пытался сгладить возникший конфликт, чтобы тот не повлиял на заключение оборонительного союза.

В январе 1780 г. до Екатерины дошла информация о том, что российское судно «Конкордия», нагруженное зерном для Марселя, было остановлено испанцами и приведено в Кадис. В этой связи российскому послу в Мадриде С.С. Зиновьеву была направлена реляция с приказом немедленно добиться освобождения всех судов, задержанных в Кадисе, на которых находился груз, принадлежавший российским подданным. Если же Испания будет чинить помехи, то Зиновьеву поручалось потребовать компенсацию. 17 февраля 1780 г. произошел новый инцидент с захватом российского судна испанскими властями в Кадисе. Императрица решила, что настал момент действовать. Не советуясь ни с Советом, ни с Паниным 19 февраля она подготовила указ коллегии Адмиралтейства о немедленном вооружении эскадры из 15 линейных судов и 5 фрегатов. Указ держался в секрете не только от Панина, но и от всех иностранных послов, за исключением Гарриса. Посол узнал о нем 22 февраля от Потемкина. При этом князь утверждал, что эта мера в интересах Британии, но англичанин не мог понять, в чем же заключалась выгода для Англии. 25 февраля 1780 г. императрица приказала графу Панину подготовить указ, в котором излагала министру иностранных дел причины, на основании которых отдала распоряжение вооружить часть своего флота.

Главная цель императрицы заключалась в том, чтобы убедить нейтральные государства, не участвующие на тот момент в войнах, объединиться с Россией в подготовке декларации о принципах свободной торговли. Екатерина решила направить два вооруженных судна и два фрегата патрулировать Северное море и приказала Панину предложить Швеции и Дании сделать то же самое. Кроме того, Панин должен был довести до сведения иностранных послов при российском дворе, а также российских послов как нейтральных, так и воюющих государств информацию о новой политике России на море. Об этом Гаррис извещал официальный Лондон в депеше от 28 февраля 1780 г. «Я только что узнал, – писал он, – что письма к русским министрам при иностранных дворах с целью предписать им заключение общей лиги для защиты нейтральной торговли, были разосланы по почте … а формальная декларация, которая отправится с курьерами … вчера представлялась на одобрение императрицы. Она адресована ко всем нейтральным морским державам и … исчисляет все неудобства, которые терпела их общая торговля со времени открытия враждебных действий между Англией, с одной стороны, и Францией, и Испанией, с другой». Русская императрица решила прибегнуть к более действительным мерам, продолжал Гаррис, и «приглашает различные дворы соединиться с ней в деле, столь нужным для поддержания их взаимной чести и для безопасности их торговли» 490 490 Русский архив. Т. 1. № 8. С.363–364. .

Хотя Гаррис не одобрял решения императрицы, однако он полагал, что ее план направлен лишь против Испании и преследует исключительно коммерческие цели. Он считал, что действия Екатерины II не затронут интересы Британии, более того, могут оказаться полезными в деле о заключении союза. «Если при таковых обстоятельствах Испания даст высокомерный ответ, а мы, как я того добивался, окажем особое внимание кораблям под русским флагом, – писал Гаррис М. Эдену в Копенгаген, – то весьма вероятно, что настоящее вооружение окончится союзом с нами» 491 491 Там же. С. 365. .