Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Хотя посол и продолжил свою миссию, однако его положение при дворе Екатерины II еще более осложнилось. Этому способствовали в не малой степени неудачи в решении тех задач, которые ставило перед ним правительство. О трудностях, с которыми Гаррису приходилось сталкиваться во время пребывания в России, он откровенно высказался в послании лорду Грантами 16 августа 1782 г. «Всякий, кому приходится вести здесь переговоры, – писал он, – должен иметь столько же терпения, как и осторожности; быть деятельным, но в то же время переносить в других медлительность; наконец, нервы его должны быть достаточно крепки, чтобы выносить беспокойство и разочарование. Он не может вести правильных переговоров или соблюдать законы … он должен караулить настроение дня, ловить на лету счастливую минуту, ковать железо, пока оно горячо, вести переговоры приступами, если можно так выразиться, и никак не ожидать движения цели с помощью правильных приемов». К сказанному Гаррис добавлял, что устал, по его словам, «износился», и что вместо него необходимо «новое лицо, новые манеры и новые льстецы». Хотя долгое пребывание в России и сделало его «в некоторых отношениях способным к этой должности», но средства, к которым он был вынужден прибегать «для приобретения сведений», навлекли на него столько «личной вражды», что теперь он просто не сможет добиться успеха по самым «существенным вопросам» 597 597 Русский архив. № 11. С. 856–857. .

Пожалуй, в справедливости слов британского посла трудно усомниться. Мы могли убедиться, как нелегко ему приходилось вести переговоры с первыми министрами императрицы, и особенно с ней самой. Как правило, Гаррису не удавалось добиться разрешения дипломатических споров в интересах Англии.

Между тем перипетии с переговорами Великобритании и Голландии отошли на второй план в связи с событиями в Крыму, которые, на взгляд Гарриса, разбудили турок «от их обычной летаргии». Поскольку Турция неоднократно нарушала условия договора с Россией, отказавшись прежде всего выполнять пункт договора о независимости Крыма, то российское правительство приняло решение ввести в Крым войска с целью поддержать сторонника русской ориентации Шагин-Гирея. В 1777 г. под нажимом России крымские мурзы избрали его своим ханом. Но вскоре против него поднялось восстание. Турецкое правительство попыталось свергнуть Шагин-Гирея, назначив другого претендента. Однако из этого ничего не вышло: Шагин-Гирей оставался ханом вплоть до 1783 года.

В своем послании в Лондон от 8 ноября 1782 г. посол сообщал о том, что вступление российских войск в Крым под командованием Самойлова напоминало собой «шествие победителя», вступающего в страну для того, чтобы «подорвать в ней мир и спокойствие». По мнению Гарриса, были оказаны «всевозможные знаки презрения и насмешки» к религии мусульман и их правам 598 598 Там же. С. 870. . Посол полагал, что подобными действиями Россия провоцировала Турцию, желая вступить с ней в войну. Это желание, на его взгляд, замышлялось императрицей «с самого начала», но усилилось после возвращения князя Потемкина из Крыма. Гаррис не сомневался, что намерение князя овладеть Очаковом совпало с желанием императрицы. При этом Екатерина, по мнению посла, нимало не заботилась ни о последствиях, которые могли вызвать военные столкновения с Турцией, ни о финансовых затратах, которые для этого потребовались бы.

Тем временем российские войска, не встречая сопротивления, продвигались по территории Крыма. Гаррис отмечал, что артиллерия выступила в поход со значительным количеством снарядов, которые могут быть употреблены лишь при осаде, но совершенно бесполезны для войны с «татарскими ордами». В депеше в Лондон от 25 ноября 1782 г. Гаррис отмечал, что из Вены никаких известий о поддержке действий Екатерины в Крыму не поступало, однако императрица убеждена, что справится с Оттоманской империей и без помощи Иосифа II. Войска под командованием Самойлова прекратили в Крыму «все смуты».

В послании в Лондон от 6 декабря 1782 г. Гаррис давал «подробный и точный отчет» обо всем, что произошло в Крыму. Эти сведения, по его словам, он получил от своего «приятеля» князя Волконского, полк которого располагался на полуострове. Вся армия, вступившая в Крым, насчитывала 15 тыс. человек, помимо казаков и других нерегулярных войск. Поначалу войска не встречали никакого сопротивления. Но на третий день пути они столкнулись с небольшим отрядом татар, к которому вскоре присоединилась «более многочисленная орда», попытавшаяся помешать продвижению русских. Однако их силы были разбиты. Количество убитых составило 400 человек. Большинство обратилось в бегство. Воины бросали оружие после первых же выстрелов русских войск. Подобное сопротивление оказалось единственным, с которым столкнулась армия императрицы, утверждал посол. На следующий день прибыла делегация от местных татар, которая просила прощения и выражала готовность признать власть свергнутого ими хана. По мере продвижения русских войск таким же образом поступали другие провинции, а также город Кафа. Наконец, сам «похититель престола» отказался от всяких претензий на власть и бежал с одной из своих сестер на Кубань.