Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

– Вы ошибаетесь. Этот король правил великим народом.

– Ты можешь сказать, к какому племени он принадлежал?

– Безусловно. Он был из бени лахм.

– Бени лахм? Это же мое племя! – Вне себя от счастья – ведь он только что обнаружил новый источник славы для своего племени, охваченный энтузиазмом шейх закричал:

– Вставайте! Вставайте, мои соплеменники! Вставайте немедленно!

Уже через минуту лагерь пришел в движение. Бедуины собирались вокруг своего вождя. Дождавшись, когда пришли все, шейх объявил:

– Послушайте то, что я слышал, и пусть в вашей памяти это отпечатается так же прочно, как отпечаталось в моей. Это слава для всех нас, и мы имеем право гордиться. Горожанин, молю тебя, прочитай еще раз стихи нашего кузена.

Севилец сделал то, что его просили, и все бедуины приняли стихи с восторгом. Шейх рассказал им то, что собирался поведать чужеземцу о происхождении Бени Аббада, их соплеменника и родственника. Все они принадлежали к большой семье лахмитов, прежде кочевали по пустыне со своими верблюдами и ставили палатки там, где пески отделяют Египет от Сирии. Затем он заговорил о Мутамиде, поэте чувствительном и возвышенном, храбром солдате и могущественном монархе Севильи. Когда он закончил свою речь, бедуины, исполненные гордости и радости, вскочили на коней, и началась блестящая fantasia, которая продолжалась до рассвета. После этого шейх отобрал двадцать лучших верблюдов и подарил их путешественнику. Остальные последовали его примеру – согласно своим возможностям, – и еще до восхода солнца путешественник оказался счастливым обладателем сотни верблюдов. Когда же пришла пора собираться в путь, бедуины долго не желали отпускать дорогого гостя, который познакомил их с творчеством их соплеменника, монарха и поэта.

Миновало два с половиной века, прежде чем мусульманская Испания, прежде безразличная и скептичная, стала набожной. Однажды паломник с посохом и четками путешествовал по Марокко, чтобы пообщаться с благочестивыми отшельниками и побывать в святых местах. Этим паломником был знаменитый аль-Хатиб, хаджиб короля Гранады. Добравшись до маленького городка Агмат, он захотел поклониться могиле Мутамида на местном кладбище. Увидев две заброшенные могилы – Мутамида и его жены, которые не пощадило время, визирь не смог сдержать слез и сложил следующие стихи:

«К могиле я твоей пришел, как пилигрим, пришел почтить того, кто всеми так любим. И как же не любить тебя, владыка щедрый? Твой свет любую тьму развеет, словно дым. Когда б судьба твою отсрочила погибель, как славил бы тебя я пением своим! В Агмате на холме теперь твоя могила – как память о тебе, ее мы свято чтим. И мертвый ты свое величье сохраняешь; как прежде, дорог ты и мертвым и живым. И до конца веков тебе не будет равных, средь множества людей лишь ты неповторим» [9] Перевод Н.В. Стефановича. .

Однако Мутамида нельзя отнести к рангу великих правителей. Он правил людьми, развращенными роскошью и жившими только ради удовольствия, и был одним из них – таким, каким его сделала природная леность и любовь к красоте, являвшаяся одновременно радостью и проклятием артистического темперамента. Но определенно ни один другой монарх не обладал такой чувствительной и поэтической душой. Для Мутамида даже самые простые и временные события немедленно обретали поэтическую форму. Его биография – точнее, его интеллектуальная история – может быть составлена из стихов и поэм, интимных откровений его сердца, в которых отразились горести и радости, приносимые с собой каждым днем. Более того, он был последним родившимся в Испании королем, представившим достойно – нет, блестяще! – национальную культуру, которой едва удалось выжить при господстве варваров. Память этого самого молодого из многочисленной плеяды поэтов-принцев, живших в Андалусии, почитали все. Его и оплакивали больше – возможно, в ущерб другим – с нежной грустью, которую вызывает последний распустившийся бутон розы, последние спокойные дни уходящей осени, последние лучи заходящего солнца.

Ввиду сложности и отсутствия единообразия в русской транслитерации арабских имен в книге сохранено их авторское написание. ( Примеч. пер. )

Перевод А.М. Ревича.

Перевод С.И. Липкина.

Перевод М.С. Петровых.

Перевод М.С. Петровых.

Перевод Ю.С. Хазанова.