Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

«Сломленных после храброго сопротивления принцев бросили на корабли. На берегу реки стояли толпы, женщины не прятали лиц, на которых застыла печать горя. В момент расставания было много криков и слез. Что нам остается? Уезжай отсюда, о незнакомец, собирай свои пожитки и позаботься о своем путешествии, ибо обитель благородства опустела. Ты, кто вынужден посетить эту долину, помни, что семья, к которой ты прибыл, уехала, и засуха погубила наш урожай. А ты, рыцарь в сверкающих доспехах, сложи бесполезное оружие. Лев уже разинул пасть, чтобы сожрать тебя».

Когда Мутамид добрался до Танжера, где он оставался несколько дней, живший там поэт Хусри, ранее обитавший при севильском дворе, прислал ему несколько поэм, сложенных в его честь. Среди них одна была новой, и в ней Хусри требовал подарка, хотя должен был знать, что Мутамиду нечего ему дать. Бывшему королю Севильи из всех богатств удалось спасти только тридцать шесть дукатов, которые он спрятал в туфле. Они были покрыты пятнами крови – у принца сильно кровоточили ноги. Но его щедрость была так велика, что он, не сомневаясь, пожертвовал своим последним сокровищем. Он завернул монеты в обрывок бумаги, приложил несколько стихов и, извинившись за столь скудный дар, послал их Хусри. Бессовестный попрошайка даже не счел необходимым поблагодарить изгнанника, и, когда другие рифмоплеты Танжера узнали, что у Мутамида есть деньги, они ринулись к нему со всех сторон. Увы, им пришлось уйти с пустыми руками. А принц написал:

«Поэты Танжера и всей Мавритании стали энергично слагать рифмы, но не получили награды из рук пленника. Скорее он у них должен просить подаяние. Разве такое может быть? Если внутреннее чувство стыда и наследственной гордости не остановит его, тот, кто раньше щедро раздавал золото тем, кто к нему обращался, станет их соперником в навязчивости».

Из Танжера Мутамида отвезли в Мекинес. По пути он встретил процессию, которая шла в мечеть, чтобы помолиться о дожде, и сочинил такие стихи:

«Когда люди, собиравшиеся молить небеса о дожде, увидели меня, я воскликнул: «Мои слезы дадут вам нужную влагу». Они ответили: «Ты говоришь правду, вот только твои слезы смешаны с кровью».

Мутамид оставался в Мекинесе несколько месяцев, а потом, по приказу Юсуфа, его перевели в Агмат, город, расположенный неподалеку от Марокко. По дороге туда его сын Рашид, который по неизвестной причине впал в немилость, отправил отцу такие стихи:

«Соперник доброго дождя, воплощение щедрости, защитник людей! Как бы мне хотелось получить от тебя величайшую милость – хотя бы на мгновение увидеть свет от твоего лица, которое сияет, словно факелы, ночью и как солнце – днем».

Мутамид ответил следующее:

«Я был соперником доброго дождя, воплощением щедрости и защитником людей, когда моя правая рука разбрасывала дары в день благодеяний и разила врага мечом в день сражения, когда моя левая рука удерживала боевого коня, испуганного свистом копий. Но теперь я в рабстве и нищете. Я как покинутая святыня или птица со сломанными крыльями. Я больше не могу откликнуться на зов бедных и угнетенных. Сияние моего лица потускнело от скорби; заботы убивают все радостные мысли. Сегодня люди, которые желали моего присутствия, отворачиваются от меня».

В Агмате пленник влачил жалкое существование. Правительство время от времени приказывало снять с него цепи, но все остальное время пренебрегало им. Он жил с семьей в ужасной нужде. Жена и дочери зарабатывали на жизнь прядением. И лишь в поэзии Мутамид находил утешение. Однажды, когда он увидел через узкое окошко стаю птиц, которых арабы называют kata – это вид куропатки, он выразил свои чувства следующим образом:

«Надо мною пролетает стая горных куропаток, пролетает и не знает о темницах и цепях. И заплакал я невольно – я хотел умчаться с ними, не от зависти заплакал, мне свидетелем Аллах. Стать хотел я вольной птицей, чтоб лететь к родным и близким, чтоб с душою беспечальной не встречать рассвет в слезах. Пусть они утрат не знают, пусть не ведают разлуки, не проводят дни и ночи в нескончаемых скорбях. Пусть не слышат скрип засова и тюремной двери скрежет, пусть не знают, как жестоко отравляет сердце страх. У меня одно желанье – встреча скорая со смертью, я не в силах жаждать жизни, цепи на моих ногах» [7] Перевод М.С. Петровых. .

В своих поэмах он вспоминал свое былое величие, великолепные дворцы, в которых он был счастлив, и своих убитых сыновей. На празднике разговенья он написал такие стихи: