Рейнхарт Дози - Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

При таком режиме судьба тех, кто не были мусульманами, оказалась невыносимой. Некий кордовский факих, к примеру, решил, что нашел отличный способ заставить евреев принять ислам. Он утверждал, что обнаружил в бумагах Ибн Массара важную традицию. Якобы евреи торжественно обещали Мухаммеду стать мусульманами в конце V века после хиджры, если ожидаемый Мессия не появится раньше. Этот факих явно не был силен в литературной истории, иначе он постарался обнаружить эту традицию в каком-нибудь другом месте, а не в бумагах далекого от ортодоксии философа. Но его коллеги не были столь критичны, и сам Юсуф, бывший в то время в Испании, проследовал в Лусену, исключительно еврейский город, – мусульмане жили только в окрестностях и в город, окруженный стеной и рвом, не допускались – и призвал евреев выполнить обязательство своих предков. Велик был испуг жителей Лусены, но, к счастью для них, нашелся выход. В конечном счете целью была не их вера и даже не совесть. Они считались самыми богатыми евреями мусульманского мира, и правительство рассматривало их как источник пополнения дефицита бюджета, возникший сразу после ликвидации незаконных налогов. Они это знали и попросили кади Кордовы обратиться к Юсуфу от их имени. Ибн-Хамдин не остался глух к их просьбам и изложил дело монарху. Маловероятно, что сделал он это безвозмездно, но все-таки сумел добиться успеха. Сумма, затребованная монархом, была огромной, но в сложившихся обстоятельствах евреи, вероятнее всего, были благодарны за то, что их потери оказались только материальными.

Христиане – или мосарабы, как их в те времена звали, – пострадали больше. Факихи и население лелеяли против них еще более злобную ненависть. В большинстве городов были только небольшие общины христиан, но в провинции Гранада их было намного больше, и недалеко от столицы у них была очень красивая церковь, построенная около 600 года готом Гудилой. Эта церковь оскорбляла факихов самим фактом своего существования. Основывая свои действия, вероятно, на авторитете халифа Умара II, который пожелал, чтобы не осталось ни одной церкви, ни одной часовни, древней или современной, они издали фетву, требующую ее разрушения. Юсуф дал свое одобрение, и в 1099 году священное здание было разрушено до основания. Другие церкви, судя по всему, постигла та же участь. Факихи так сильно угнетали мосарабов, что те в конце концов обратились к королю Арагона Альфонсо за помощью. Тот согласился и в сентябре 1125 года выступил в поход с четырьмя тысячами рыцарей и их оруженосцами. Все они поклялись на Евангелии не покидать друг друга. Альфонсо не удалось достичь поставленной цели. Это правда, что он больше года разорял Андалусию, дошел до ворот Кордовы и одержал большую победу при Арнисоле, что к юго-западу от Лусены. Но главной целью его экспедиции был захват Гранады, а это не было сделано. После ухода арагонской армии мусульмане жестоко отомстили мосарабам. Десять тысяч христиан оказались за пределами их досягаемости, поскольку, зная, какая судьба их ожидает, они получили разрешение Альфонсо перебраться на его территории. Но те, кто остался, были лишены имущества и подверглись всяческим издевательствам. Многие попали в тюрьму или были казнены. Большинство, однако, было переправлено в Африку, где им пришлось выдержать ужасные страдания. В конце концов, в 1126 году они осели вблизи Сале и Мекинеса. Эта депортация была произведена согласно декрету, который кади Ибн-Рушд, дед знаменитого Аверроэса, получил от Али. Спустя одиннадцать лет имело место второе изгнание мосарабов, и в Андалусии остались только единицы.

Таким образом, многие классы нашли новое правительство жестоким и тираничным. Однако христиане, евреи, более либеральные мусульманские богословы, философы, поэты и ученые даже вместе составляли меньшинство нации. Это меньшинство, бесспорно, являлось важным, его нельзя было игнорировать, поскольку в него входили практически все люди, обладавшие какими-либо талантами, но оно никоим образом не являлось большинством населения. Чего ждало население? Спокойствия внутри страны, защищенности от внешних врагов, уменьшения налогов и роста благосостояния. Можно признать, что эти чаяния были реализованы во время правления Юсуфа и в первые годы правления его преемника. Поддерживался общественный порядок, торговые пути считались безопасными, страх удерживал кастильцев от набегов в Андалусию. Да и правительство сначала не вводило незаконный налог – как мы уже видели, евреи возместили дефицит мусульманского бюджета. Однако утверждение одного хрониста, что к дополнительным налогам не прибегали, нельзя принять, поскольку известно, что по крайней мере один раз Юсуф попытался ввести военный налог – его назвали ma’una, или помощь. Жители Альмерии, никогда не выказывавшие склонности к Альморавидам, отказались его платить, и городской кади Абу Абдуллах ибн аль-Фарра так ответил на упрек Юсуфа: «Ты винишь меня, господин, за то, что я не заставил моих сограждан платить ma’una, и утверждаешь, что его законность, по мнению кади и факихов Марокко и Андалусии, опирается на авторитет Умара, сподвижника пророка, похороненного рядом с ним, справедливость которого никогда не подвергалась сомнению. Я отвечаю тебе, эмир мусульман, что ты не сподвижник пророка, ты не будешь похоронен рядом с ним, и я не уверен, что твоя справедливость никогда не подвергалась сомнению. Если кади и факихи ставят тебя на один уровень с Умаром, им придется ответить перед Богом за свою дерзость. Более того, Умар не требовал этого взноса, пока не поклялся в мечети, что в казне не осталось ни одного диргема. Если ты можешь сделать то же самое, то имеешь право требовать помощи, если нет, то и права такого у тебя нет». Нам неизвестно, насколько повлияла эта высказанная критика на Юсуфа. Известно только, что при Али незаконные налоги были частично восстановлены: хронист упоминает, что некоторые христиане использовались этим принцем для сбора maghram. Это слово обычно используется для обозначения налогов, не предписанных Кораном. Согласно достойным доверия трудам географа Идриси, Альморавиды обложили налогами, по крайней мере в столице, почти все товары. В любом случае налогообложение было ниже, чем при андалусских принцах, и этот факт, а также всеобщее спокойствие, внесли существенный вклад в рост народного благосостояния. Был достигнут довольно высокий уровень жизни. Хлеб был дешев, да и овощи стоили всего ничего.