Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

«Перед лицом России, которая станет такой сильной, какою она может быть, когда она будет иметь либеральное политическое устройство, более высокий уровень народного образования, здоровое сельское хозяйство и тем самым мощную хозяйственную жизнь вообще, для средней Европы есть только две возможности сохранить свою политическую самостоятельность и собственными силами оберечь свои интересы по обе стороны океана: либо непосредственное расширение Германии от Северного до Эгейского моря, которая сама по себе стала бы достаточно сильна для того, чтобы при всяких обстоятельствах быть противовесом восточному славянству, — либо же объединение земель среднего течения Дуная в особое государственное целое, которое так или иначе должно было бы быть соединением земель и народов но образцу австро-венгерского государства; это государство должно было бы находиться в тесном союзе с Германией и быть обращённым фронтом на восток. Поэтому было справедливо сказано: если бы Австро-Венгрии не существовало, нужно было бы выдумать её. В борьбе сил между великими европейскими державами она для средних частей Европы, т. е. в первую очередь для Германии, есть необходимая опорная сила перед лицом нарастающего с Востока русского колосса. Даже если представить себе немецкую Австрию политически соединённой с германской империей (хотя здесь возникли бы, не говоря о прочих, труднейшие проблемы в результате усиления ультрамонтанского элемента в лице католического населения Альп и внедрения враждебных масс чехов), то было бы совершенно невыносимым состоянием и угрозой германскому миру, — угрозой, не уравновешиваемою увеличением населения на одну пятую или шестую — если бы, вместо объединённой военной силы австро-венгерской державы, московитское царство отделяли от Альп и Адриатического моря только ничтожные, по сравнению с Россией, венгры и румыны; ибо сербские славяне, из которых черногорцы уже теперь суть лишь форпост России, не могут считаться задерживающим моментом для русского могущества» [484].

Таким образом Австро-Венгрия была нужна для Германии, как союзница против России. И союз с Германией был нужен Австро-Венгрии для противодействия России.

Роковая связь, за которую в 1914 г. наступила расплата!

В эпоху Бисмарка эта связь ещё не обозначилась так, как она обозначилась теперь. Бисмарк не брался идти с Австро-Венгрией всюду и во всём: он лишь готов был защищать Австро-Венгрию на тот случай, если Россия займёт агрессивную позицию и станет угрожать целости габсбургской монархии [485]. Балканские притязания Австро-Венгрии Германия Бисмарка не собиралась проводить и охранять во что бы то ни стало. В 1876 г. граф Андраши хотел добиться от Бисмарка категорического обещания — поддержать Австрию в случае вооружённого конфликта с Россией. Бисмарк отвечал весьма уклончиво. Он ограничился тем, что подчеркнул свободу германского правительства от каких-либо обязательств по отношению к петербургскому кабинету и нежелание принимать на себя и впредь такие обязательства. Пока же, — разъяснял Бисмарк, он к своему удовлетворению и успокоению не видит того пункта, на котором пути России и Австро-Венгрии могли бы разойтись; если бы однако он заметил такой пункт, то он постарался бы устранить его. Как бы то ни было, он никогда не решился бы притязать для Германии на то всемогущее положение, какого требовал для себя Николай I и которое привело этого царя к тому, что он в конце концов поссорился с обоими соседями. Германия желает остаться в добрых отношениях с Россией и с Австро-Венгрией и, таким образом, обеспечить мир. Князь Бисмарк ни одной минуты не колебался недвусмысленно заявить, как всё положение вещей в Европе в интересах германской империи побуждает его занять такую позицию. Если он теперь выступит односторонне против России, то это будет иметь следствием не только нарушение дружественных отношений между Россией и Германией. По всей вероятности, это побудило бы Россию — сговориться с Англией, на время оставив в стороне свои восточные планы для того, чтобы сперва вступить в коалицию с Францией и Италией. И это, — прибавил Бисмарк с чувством собственной силы, — если нужно, должно быть перенесено ( müsste überstanden werden ). Но вряд ли кто-либо захотел бы принять на себя ответственность — самому накликать такое положение вещей.

Нельзя без волнения и изумления читать эти выдержки из конфиденциальной переписки Бисмарка с германским послом в Вене графом Штольбергом [486], так они звучат пророчески-современно.