Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

В ходе революции и Гражданской войны карательные институты старого общества, стоявшие, по убеждению большевиков, на страже интересов «эксплуататорских» классов, были разрушены. Однако существовали идеологические, политические и экономические предпосылки, которые в условиях советского государства способствовали организации института ссылки и высылки. Большевики, исходя из марксистской идеологии, подчиняли все сферы социальной жизни, в т. ч. область правовых отношений, действию «законов классовой борьбы». В их глазах право не представляло самостоятельной ценности. Правовые нормы имели прикладное значение в политике государства, которая, как считалось, преследовала интересы правящих классов. В.И. Ленин утверждал, что законы есть «выражение воли классов, которые одержали победу и держат в своих руках государственную власть» [645]. Следствием такого понимания правовых отношений стал изначально неравнозначный подход власти и ее карательных структур к разным группам населения.

Новая карательная политика определялась поставленными коммунистической партией целями «пролетарской революции» и задачами по удержанию захваченной власти любой ценой. Большевики осознавали, что существуют социальные категории, политические группы и отдельные лица, которые в силу своей классовой принадлежности, имущественного положения и рода деятельности представляют опасность для нового порядка. Поэтому для властей было «революционно» оправданно применение к ним в целях защиты «пролетарского» строя дискриминационных и репрессивных мер в превентивном порядке. Принятая в июле 1918 г. Конституция РСФСР закрепляла ущемленное правовое положение лиц, занимавшихся коммерческой деятельностью, духовенства, бывших царских чиновников и агентов полиции. Взятая на вооружение «красными» правоведами теория «социальной опасности личности» допускала применение превентивных принудительных мер воздействия в отношении «общественно-опасных лиц». Само понятие «социальной опасности» было переработано путем внесения в него «классового момента».

В советском уголовном законодательстве термин «наказание» был заменен определением «меры социальной защиты судебно-исправительного характера» [646]. В «Руководящих началах по уголовному праву РСФСР», принятых в 1919 г., принцип виновности как основание для уголовной ответственности отрицался, а наказание рассматривалось как чисто оборонительная мера от «вредных для общества и опасных для Республики граждан» [647]. Круг «социально опасных элементов» стал произвольно очерчиваться руководством большевиков. В него включались все граждане или группы граждан, деятельность которых считалась направленной на нарушение монополии коммунистической партии на власть или противодействующей претворению в жизнь мероприятий советской власти.

Практической реализацией установок партийного руководства стало лишение свободы как представителей «классово враждебных» социальных групп, «антисоветских» партий, так и лиц, не поддерживавших мероприятия власти большевиков (крестьяне – неплательщики продналога, рабочие – участники забастовок и т. д.). Репрессии были не только карательными, но и профилактическими мерами. Они распространились на все слои общества. В результате все места заключения в РСФСР были переполнены. В 1922 г. общая численность заключенных составляла от 150 до 195 тыс. чел. [648]При этом пенитенциарная система страны, вышедшей из Гражданской войны, находилась в плачевном положении. Многие тюрьмы были разрушены. Состояние сохранившихся мест лишения свободы не выдерживало критики. У государства не хватало средств не только на ремонт тюремных зданий, но и на обеспечение заключенных продовольствием. Распространенная практика «проветривания камер» путем амнистий или досрочных освобождений была малоэффективна, поскольку тюрьмы быстро наполнялись новыми заключенными. Подобное положение было характерно также для концлагерей и политических изоляторов.

Обстоятельства подталкивали власти ко все более активному применению ссылок и высылок. Данные меры входили в арсенал чрезвычайных карательных органов, таких, как Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) и революционные трибуналы. Высылки в массовом порядке производились руководством страны задолго до законодательного утверждения ссылки и высылки. Для осуществления таких операций создавались специальные временные комиссии. Наибольший размах мероприятия по высылкам получили в 1921 г. в отношении граждан, подозревавшихся в принадлежности к антибольшевистским мятежам. Общее руководство борьбой с повстанцами осуществляла Центральная комиссия по борьбе с бандитизмом. Она имела свои филиалы в ряде губерний, охваченных мятежами. Эти филиалы располагали уездными и участковыми подотделами. В их задачи входило взятие на учет всего «кулацкого элемента» и его изъятие «в случае вспышки бандитизма». Инструкция Центральной комиссии от 12 мая 1921 г. предписывала филиалам высылать семьи «бандитов» «за отказ явиться с повинной в указанный срок», а их имущество распространять среди «пострадавших от бандитизма» [649]. В июне 1921 г. было решено выселить из Тамбовской губернии всех лиц, «замешанных в бандитизме» [650]. Согласно приказу М.Н. Тухачевского и полномочного представителя ВЦИК В.А. Антонова-Овсеенко от 11 июня 1921 г. «в семье, укрывающей партизана, его родных и его имущество, старший работник подлежал расстрелу, остальные – выселению на Север с конфискацией имущества» [651].