Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Прежде всего, что дает им курс? 15 руб. добавочных к содержанию и право на четырехмесячный отпуск с сохранением содержания. Вот и все. Но первое имеет силу только до [получения] штатного места, второе – вещь относительная, и не всякий им пользуется. Такие права, конечно, очень ничтожны, особенно по сравнению с другими академиями. Даже кончающие два класса академии (Генерального штаба, артиллерийской или инженерной) имеют неоспоримое преимущество перед восточниками в виде денежной награды в размере годового оклада и льготного производства в штаб-офицеры.

Дальше, на Востоке ждет офицеров целый ряд разочарований. Приехав на место, т. е. в Туркестан или на Кавказ, они поступают в распоряжение главного начальника края, а от него – губернатора. Для последнего они являются как снег на голову, и с ними не знают, что делать. Особенно положение ухудшилось со времени циркулярного письма управляющего Военно-ученым комитетом [Главного штаба], закрывшего этим офицерам, неизвестно почему, службу в штабах и управлениях. Куда идти? Одна дорога – по административно-полицейскому управлению. Но и тут губернаторы предпочитают обходиться местными офицерами, пробывшими в крае более или менее продолжительное время и успевшими до некоторой степени ознакомиться практически с местным языком и некоторыми особыми условиями быта туземцев. Помимо того, не все офицеры, кончившие курс, чувствуют призвание к этого рода деятельности, не говоря уже о том, что для этого ни к чему было заканчивать курс [291] Аналогичного взгляда на создавшееся положение придерживался и Генерального штаба полковник Л. Г. Корнилов: «Назначение офицеров, согласно Положению о курсах, оказалось совершенно несоответствующим первоначальной цели учреждения их и принятой на них программе. Офицеры-ориенталисты с лингвистическо-дипломатической подготовкой оказались совершенно неподготовленными для административно-полицейской службы на наших азиатских окраинах, а изучаемые ими на курсах языки в большинстве случаев не сходными с наречиями местного туземного населения. В результате для главных начальников военных округов представлялось крайне затруднительным назначать бывших курсистов на административные должности, почему они не раз входили с представлением – не присылать к ним офицеров-восточников». См.: Справка Корнилова. Л. 34 об. .

Поэтому большинство офицеров предпочитает, по крайней мере на первое время, отказаться от службы по административно-полицейскому управлению и остаться в неопределенном положении “состоящего в распоряжении”. Находясь, однако, долго в таком распоряжении, не получая штатного места, не обеспечив себя производством в штаб-офицеры и не видя ничего утешительного в будущем, офицеры эти начинают тяготиться своим неопределенным положением и жалеть о непоправимом шаге. Раскаяние является полное. После долгих усилий и поисков им удается наконец как-нибудь пристроиться: кому по той же полиции, кому в жандармах, интенданстве, пограничной страже, кадетской школе или на других случайных поприщах, большинство же, как показывают числовые данные, оставляет негостеприимный для них Восток и бежит без оглядки, считая уже за счастье иметь право бежать обратно по истечении обязательного срока пребывания на Востоке» [292] Записка Ягелло. Л. 6 об. – 7 об. .

Задаваясь вопросом, почему при таких тягостных условиях прохождения службы офицеры все-таки стремятся попасть на курс восточных языков, капитан Ягелло сам дает ответ: «Во-первых, по незнанию. Большинство офицеров, поступающих на курс, часто недостаточно, а то и совсем, неосведомлены с настоящим положением дела, так как слухи о бесцельности окончания курса и незавидной участи “восточника” достигают офицеров во всей своей наготе лишь только “на месте”, т. е. уже слишком поздно. Впрочем, за последнее время сведения подобного рода все чаще и чаще стали проникать в печать. Этим и объясняется, почему число желающих с каждым годом уменьшается <���…>. Во-вторых, из жажды знаний и более широкой деятельности, чем в строю; наконец, по многим другим причинам. Во всяком случае, чем бы ни руководствовались офицеры, идя на курс, факт неоспоримый тот, что они портят свою карьеру и бывают вынуждены, против желания, оставить Восток и бежать обратно в строй или в Европейскую Россию» [293] Записка Ягелло. Л. 7–8 об. .

Вкрывая недостатки использования военно-востоковедных кадров на местах, капитан Ягелло выражал в записке твердую уверенность в необходимости таких специалистов для нужд императорской армии. «Кто может снять завесу будущего? – отмечал он. – Кто мог предсказать факт и результаты китайско-японского столкновения [1895 г.], последних событий в Китае [294] Имеется в виду «боксерское восстание» и поход русских войск в Китай в 19001901 гг. и ожесточенную и бессмысленную грызню Англии с бурами. События разворачиваются так быстро и неожиданно, что преступно не готовиться к возможному [295] Обратим внимание на особый смысл этих пророческих слов, до войны с Японией оставалось три года. . Случись вооруженное столкновение, государству понадобится целая армия военных востоковедов, не простых переводчиков (курсив мой. – М. Б .), а лиц, которым можно было бы доверить различные серьезные и сложные государственные военные задачи как внутри империи, так равно и заграницей, в восточных странах. На этот случай необходим уже готовый запас интеллигентных военных востоковедов» [296] Записка Ягелло. Л. 12 об. .