Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

Полковник А. Давлетшин, вернувшись из поездки в Ташкент осенью 1912 г., доносил начальнику Главного штаба: «Принципы, которых держится туркестанское начальство, проектирующее вновь создать в Ташкенте нечто вроде бывшего курса восточных языков с преобладающим теоретическим обучением, объясняются, сколько я понимаю, тем, что штабу трудно еще отрешиться от тех взглядов, которые создались ранее на курсе языка индустани (те лица, которые стояли во главе этого курса, стоят теперь во главе школы), и трудно свыкнуться с мыслью, что можно отлично знать язык практически и не владея всеми его грамматическими правилами (подчеркнуто Давлетшиным. – М. Б .)» [1141]. Заключительная мысль, усиленная самим Давлетшиным, весьма иллюстративна, поскольку лишний раз свидетельствует о глубине воззрений тех должностных лиц, которые стояли за разработкой проекта 1911 г. С момента появления проекта штаба Туркестанского военного округа и вплоть до начала Первой мировой войны незримая и последовательная борьба с «ташкентской оппозицией» стала своего рода idée fixe руководства Азиатской части Главного штаба.

Роль Азиатской части в период дискуссии по военно-востоковедной реформе свелась большей частью к положению стороннего наблюдателя. Давлетшин, дважды (1912, 1913) посетивший штабы Кавказского и Туркестанского военных округов и выслушавший много критических замечаний в адрес Положения 1911 г., по возвращению в Петербург неизменно докладывал об успехах нового порядка изучения восточных языков. На оптимистичном рапорте Давлетшина по итогам поездки в Ташкент и Тифлис в 1912 г. начальник Главного штаба оставил пометку: «Читал с удовольствием этот обстоятельный доклад. Принявши новую систему, надо особенно беспристрастно отнестись к тому, что получилось. Надо прислушиваться и к мнению Туркестанского округа, но с некоторою осторожностью. Где правда – увидим скоро» [1142].

Только в конце 1913 г. Азиатская часть вышла из коматозного состояния (не без усилий штаба Туркестанского военного округа) и решила, наконец, выяснить в военных округах мнение об опыте применения на практике нового Положения. Пробуждение Азиатской части также было вызвано и необходимостью выполнить положение Приказа № 410 о проведении оценки эффективности Положения 1911 г. по прошествии двух лет его применения. С этой целью предполагалось собрать в Петербурге совещание с участием представителей азиатских военных округов. Предварительно начальник Азиатской части генерал С. В. Цейль посчитал необходимым запросить мнение штабов военных округов по поставленному вопросу. В декабре 1913 г. Давлетшин сообщил генерал-квартирмейстеру штаба Туркестанского военного округа, что в связи с оставлением должности генералом Цейлем «то или иное решение вопроса будет зависеть от нового начальника Азиатской части» [1143]. Давлетшин также уверял, что будет «неизменно ходатайствовать» о приглашении на совещание представителей военных округов. Таким образом, вопрос о совещании был отложен на неопределенное время.

В ноябре 1913 г. начальник Главного штаба в докладной записке на имя военного министра сообщал, что по отчетам полковника Давлетшина о результатах двух поездок в Кавказский и Туркестанский военные округа и по докладам руководства азиатских округов «новый способ изучения восточных языков практическим путем дает несравненно более благоприятные результаты (курсив мой. – М. Б .), чем прежняя система, и более отвечает задачам Военного министерства <���…>. Новое Положение об изучении офицерами восточных языков не требует, как показал опыт, существенных изменений, но некоторые частные изменения и дополнения желательны» [1144].

В связи с успешной (по мнению Главного штаба) реализацией задачи подготовки кадров офицеров-переводчиков начальник Главного штаба генерал от инфантерии Н. П. Михневич в докладной записке поднял вопрос о необходимости приступить к реализации «второй части задачи», которая имелась в виду при обсуждении вопроса об изучении офицерами восточных языков, – к подготовке «офицеров с более широким знакомством с Востоком». Этот вопрос был вновь поднят генералом Цейлем в декабре 1912 г. в письме на имя помощника 1-го обер-квартирмейстера ГУГШ генерал-майора Н. А. Монкевица [1145]. Цейль пытался выяснить, какое из ведомств, Главный штаб или ГУГШ, будет отвечать за подготовку «офицеров-восточников высшей категории».

Для подготовки офицеров-восточников Михневич предлагал три варианта обучения: 1) лучших офицеров-переводчиков (до 3 чел.) от Приамурского и Иркутского военных округов командировать в Восточный институт, а от Кавказского и Туркестанского (по одному) – в учебное отделение восточных языков при Министерстве иностранных дел сроком на один год для прохождения курса по особой программе с последующим командированием за границу для завершения курса; 2) отправлять всех указанных офицеров на один год в Восточную практическую академию в Петербурге с последующим командированием за границу; 3) командировать офицеров-переводчиков за границу на двухлетний срок.